Будущую войну выигрывает учитель. Книга первая. Карьера
– А куда ему деваться?
– Надо наших лейтенантов в дело посвящать, без них ну никак. Вдвоём мы это ну никак не осилим.
– Ну зови,
– И ещё, я щас своих балбесов на тренировки отправлю, на мельницу. На стену то нам придётся ночью лезть, вот пусть ночью и тренируются.
– Добро, действуй, и распорядись там на счёт ужина для всех четверых, сюда.
Я отправился к своим диверсантам. Отдал соответствующие распоряжения. Нашёл лейтенантов, и мы вместе пошли к командиру.
Сидим, едим, даже по паре рюмок выпили.
Лейтенанты поглядывали на меня с каким-то непониманием. Ладно, они могут есть за одним столом с капитаном. Я могу, есть за одним столом с лейтенантами, должность то у меня офицерская. Но звания и дворянства у меня нет. А тут такой вельможный вельможа, и с таким, мной за одним столом. Начал капитан.
– Павел Степанович, Егор Иванович я должен открыть вам государственную тайну!
Поклянитесь, что вы о ней не расскажете никому, до особого распоряжения, моего или фельдмаршала Опраксина. Так получилось, что унтер-офицер в курсе всего, и всячески мне помогает.
Они поклялись.
И капитан рассказал им тайны «мадридского двора», приплёл ещё заговор, которого, по сути, не было. Объяснил, почему мы действуем тайно, хотя и в интересах короны и государства.
– А план дальнейших действий нам изложит командир взвода диверсантов.
Подчеркнул мою должность Матвей Григорьевич.
– Сначала мой взвод проникает в Кёнигсберг, там мы всё разведываем, возвращаемся назад, провоцируем вылазку, неприятеля из города. Во время вылазки, якобы, будет ранен главнокомандующий. Не тяжело, но рана даст осложнения. Далее мы устраиваем неудачный штурм, при котором никто не погибнет. Но и крепость мы не возьмём, как такое возможно потом придумаем. Во время штурма надо две три роты тайно отправит в тыл, чтоб даже никто про них не слышал. Это будут наши потери.
– Кого на роль погибших назначить, я знаю, их командиры тоже в курсе.
– Вообще здорово, они же и в потешном штурме пусть участвуют. А после штурма так прямо и пусть в тыл уходят, типа все раненые и убитые. А сколько рот таких есть, нам потери нужны большие. Шесть семь рот достаточно будет. А оборонятся будем мы, вырежем охрану на каком-нибудь участке стены, вырежем подразделение, которое должно этот участок оборонять. Переоденемся в их форму, их переоденем в свою, скинем со стен, и будут они изображать убитых русских солдат. Палить будем холостыми, на какое-то время запустим штурмующих. И вместе с ними уйдем к своим, часть трупов надо на стене оставить, нет всех на стене оставим, и переодевать не надо. А под стеной убитых тоже изображать не обязательно. Мы ж своих бросать не будем. Всех с поля боя вынесем и убитых, и раненых.
А после штурма фельдмаршал потеряет сознание от раны. Совсем, совсем ему плохо станет. И на его место встанет Румянцев. И далее начинается тихое недовольство, денег не платят продуктов мало, экзекуции опять же, и штурм не удался, и потери огромные. Вот тут господа офицеры и нужна ваша помощь, вы будете сеять недовольство. Я закончил.
– Предложения, добавление к плану есть?
Всё, хорошо, ещё обдумайте и доложите. Неделя две у нас ещё есть.
– У меня есть ещё один не решённый вопрос.
Это опять я.
– Мне нужен человек со знанием немецкого языка. Когда я буду в городе, мне надо будет как-то с местными общаться.
– Я знаю.
Встрепенулся один из поручиков. Роль простого распускателя слухов его уже не удовлетворяла, ему хотелось приключений.
– Отлично, на время операции прикомандировываетесь к подразделению унтер-офицера. А вы (капитан обратился к другому) командуете его полуротой. Я завтра утром на доклад к верховному, а вы согласно плану, выполнять.
И мы вышли из землянки, я обратился к лейтенанту.
– Ваше благородие, пойдёмте тренироваться.
Он замахал руками.
– Я, пока, для тебя не благородие. Я пока твой подчинённый.
– Добре, буду звать тебя поручик для краткости, язык жестов ты выучил? Хорошо, сработаемся.
Подошли к месту тренировки, личный состав отдыхал, при виде нас прозвучала команда «смирно» один из капралов подскочил к нам, приложил руку к козырьку, начал у старшего по званию спрашивать разрешение обратиться ко мне. Поручик ответил.
– Я теперь рядовой вашего взвода в звании поручика. Вот такой вот нюанс. Зовите меня поручик, но без чинопочитания. Это пока я к вам прикомандирован.
Было видно, что он гордиться тем, что стал частью нас.
– Надеюсь успели отдохнуть «это уже я заговорил». Продолжаем тренировки, поручик на верёвку, остальные смотрим сюда. Несите шест. Вы двое берёте за этот конец, так что бы удобно было бежать. Я беру его вот так, когда я добегу до стены, вы не останавливайтесь, а запихивайте меня на верх. всё смотрим, ищем ошибки. Я сам первый раз это делать буду. Вот тут возле верёвки поднимать меня будете, если упаду, то может зацепиться успею. Погнали.
Ни с первого, ни со второго раза ничего не получилось. Но раза с десятого я сумел-таки засунуть кошку в окно, схватился за верёвку и по ней спустился в низ. Ура, я крутой.
Начали тренироваться другие тройки. Лейтенант тренировался карабкаться по верёвки, видно было, что он очень старается, и ему это доставляет удовольствие. Хороший оказался парень. А возле него то вверх то вниз пробегали наши парни. Время от времени устраивали отдых лейтенанту, остальные и так отдыхали, пока ждали очереди, шест то был всего один.
Перед рассветом я отдал приказ прекратить безобразия «а как назвать беготню по стенам?».
Построились и пошли в военный городок. Лейтенант в общем строю, прямо, светился от возбуждения и радости.
Глава 9. Большая политика
Через три дня, а вернее ночи все бегали по стенам, можно сказать, идеально. Придумали обвязать подошвы мягким войлоком, чтоб не топать как ёжики. За это время мои балбесы эволюционировали, от зайцев к снежным барсам, через кошек, ёжиков и горных козлов. В общем можно было начинать операцию. Капитан и я «по особому указанию» пошли на совещание к САМОМУ!!!!! Пока наш командир разъяснял суть операции всем собравшимся, главком смотрел на меня не отрываясь. Хотел понять, что я испытываю – страх, сомнение, неуверенность, ничего этого у меня не было. Я не сомневался, не боялся, а главное я был уверен, что мы всё делаем правильно. Надо ослабить партию войны. А то легко им ни за, что не отвечая, требовать победы. А вот пусть теперь Румянцев «он стоял тут же» в условиях дефицита всего, попробует наступать. А мы ему поможем, облажаться!
Началось обсуждение. План то был вроде как не мой, а самого главкома, а капитан лишь ввёл всех в курс дела. Кто-то высказал сомнения в успехе разведывательной операции, Опраксин возразил
– Пока не попробуем, не узнаем! А посылать людей на неизвестное число врагов и пушек, то же не вариант. На этом обсуждение закончили. Опраксин сказал, доставая, гербовую бумагу из ящика стола.
– Указом её императорского величества, тебе присваивается личное дворянство, и звание подпрапорщика. Фамилия у тебя будет Дубровский. Далее, присвоение тебе очередных воинских званий, на усмотрение командования. Вплоть до капитан-майора, выше, на усмотрение сената и её императорского величества.
– Рад стараться! Служу её императорскому величеству и России.
Если честно, то я офигел. Я-то думал мне придётся главкома из-под пуль вытаскивать, а тут такая халява.
По дороге в подразделение я попытался поблагодарить Матвей Григорьевича и его матушку. Он меня перебил.
– Мы тут не причём, матушка сейчас не при дворе, наведывается, конечно, но не часто. Это я думаю твой «язык» тебя отблагодарил, весьма разговорчивый и легко внушаемый.
Вот хорошо, что я его не зарезал тогда, выбрал бы другого, мог бы попасть по полной. Остался бы жив какой нить индюк надутый, начал бы качать права, и полетели бы наши головушки в целях удовлетворения дворянской чести. А что дворянство, вот я получил дворянство, лучше я от этого стал? В Англии, дак вообще любой мошенник, натыривший бабла, может себе дворянство купить, вплоть до герцога, по-моему.
А эсквайры ихние, дык просто смех, с копейки на копейку перебиваются, наш кулак и то богаче был, ан нет, называть его следует «сэр». Хороший язык попался. Проникся, ведь мог быть зарезанным.
– Что ты думаешь по поводу Петра Фёдоровича?
– А что с ним не так?
– Да пишут мне, что уж больно рьяно он немчика обхаживает. Пылинки сдувает, в прямом смысле, а в переносном, чудь ли задницу ему не подтирает. Одного офицера на каторгу отправил, за попытку вызвать немца на дуэль.
– Тут то как раз всё понятно, офицер наверняка был из пятой колонны, сторонник войны.
– Думаю да.
– Кому-то надо будет уговорить Фридриха заключить с нами мир. Вот нашего фрица на эту роль и готовят. Он распишет Фридриху, как будущий император восхищается всем немецким, как он боготворит Фридриха, как он неумело старается подрожать ему. Ты же знаешь наследника, ведь он нормальный парень, не педофил какой-нибудь, девок любит, причём, девок, девок, а не девок нимфеток.
– Ты Софию Августу, имеешь в виду?
– Да, вот тебе нравятся плоскогрудые, без попые, похожие на мальчиков партнёрши по постели, вот и мне нет и ему тоже. А ему как раз такую и подкладывали, но тут он молодец, проявил твёрдость. Не стал малолетку…эээээ…, ну в общем не стал. Дождался пока она вырастет и, как положено заделал наследника, ещё не известно, что бы было если б он в четырнадцать наследника заделал, как настаивала государыня. Выжила бы София Августа, или вместе с младенцем умерла?
– С этой точки я на события не смотрел. Думаю, чего это он? такая красивая жена. А он с фрейлиной таскается. А тут ещё слухи, что у него чуть ли не любовь к твоему пленному, я уж о нехорошем подумал.
– Ну вот любит он эту девицу, и спит потому с ней, а Софию будет уважать. Он и так через себя переступает, когда за немцем ухаживает, ну хоть в чём-то он может себя побаловать.
– Жалко, что меня истории не учили и политэкономии, меня учили допросы производить, и анализировать данные. Давай зайдём ко мне, надо же обмыть твоё повышение. Денщик, а позови-ка нам господ офицеров, и передай диверсантам мой приказ, немедленно прекратить тренировки, отдыхать, можно по сто грамм выпить, за ужином.
И мы отметили это важное событие, первое офицерское звание и дворянство. Поручики смотрели на меня восхищённо, они искренне радовались за меня.
А вот интересно, я Дубровский, я тот самый Дубровский? Даже если нет, никаким Троекуровым возле себя не позволю богатеть, всех разорю и по миру пущу, без штанов.
Утром, чуть свет я прибежал к командиру.
– Матвей Григорьевич! Я знаю, как немцев на вылазку выманить.
Командир посмотрел на меня мутными, сонными глазами.
– Ты чо, над этим всю ночь думал?
– Нет, во сне приснилось.
Капитан уже проснулся, и смотрел осмысленней
– И что же тебе приснилось?
– Бег! Будто бежим мы по городу, а в руках у нас полковые штандарты.
– А ведь сработает, даже если сразу не кинуться. Можно потом подразнить. Развернуть ввиду у города их знамя пониже, а наше над ним.
– В таком случае мне нужно прикрытие. Когда из ворот выбегать буду со своими. И там же, надо, что бы главком подставился.
– И в какие ворота ты будешь выбегать?
– Мне снились южные. Корректируем план. Я проникаю в город, сразу бежим в центр, находим, полковой штаб, грабим и через южные ворота уходим домой. И людей к ним я заранее пошлю, чтоб они всех аннигилировали и ворота открыть успели. А всем командирам скажем, кроме главкома, мол не сумели, по-тихому, проникнуть, правы вы были. Не виноватые мы.
– План годиться, перед рассветом, лезете на стену всех там режете , берёте языка , он вас ведёт в штаб, грабите и бегом к воротам , а я с остальной ротой и главкомом, буду вас ждать. Ну ещё пару рот возьмём для прикрытия. Иди, отдыхай, до работы ещё почти целые сутки.
Глава 10. Диверсия.
Спать не хотелось, а хотелось пойти к Герде. Ну вот ни как нельзя, вдруг прокалюсь, а вдруг у них связь есть с городом. Осада осадой, но всегда есть тайные калиточки. Может вообще тайный ход идёт с этого особняка прямиком в город. Паранойя, как бы я жил без тебя. О дак это ж не паранойя, это душа предупреждает, спасибо душа, и я опять уснул.
Отдых отдыхом, а распорядок никто не отменял, армия есть армия. Встал, умылся, позавтракал, и тут меня накрыло. Вот же я идиот! А как часто часовые на стенах меняются? Прямо холодным потом прошибло!
– Взвод, боевая тревога, через четверть часа выдвигаемся.
В секунду на поляне ни кого не стало, в том числе и меня, надел маскхалат, вооружился и бегом на поляну, почти все на месте, отстающие бегут прямо передо мной, молодцы ребята, не ребята, барсы. Далее бежим к восточным стенам, в полуверсте залегаем и ползём до расстояния зрительного контакта, по дороге объясняю задачу. Рассредоточились, лежим, наблюдаем. А мне то надо и про обед и ужин подумать, я ж командир. Оставляю зама, сам ползу назад. Вернулся в роту, доложил капитану, куда это мы все пропали, и зачем. Получил у нового старшины, и кода только капитан успел назначить? сух паёк, и бегом, а потом и ползком назад. Солдаты одобрительно на меня … промолчали. Наблюдали, фиксировали, полвзвода дремали. Лежавший рядом со мной капрал спросил.
– Ваш бродь, а за что можно офицерский чин и дворянство получить? Ребята очень за вас рады, и тоже хотят стать помещиками.
– Я пока не помещик, поместья то у меня нет. А чин получил, за то, что вами хорошо командую, мы уже сколько всего хорошего сделали, а потерь у нас нет. Вот будем так же воевать, оценит командование полезность диверсионной работы, начнут увеличивать штат, до размеров роты, и на других участках боевых действий диверсантов захотят. Вот тогда и вам чины перепадут.
– Дак значит есть у нас шанс?
– И не просто шанс. А обязательно так и будет.
Наступила ночь, отдыха, конечно, не получилось, но и не устали мы, а перед рассветом, ещё светать не начало, поползли к стене, выбрали участок, где караулы реже менялись, или прикрывающие этот участок были не в полном составе, или ленились, за то и поплатятся. Опят прошло как по писанному. Говорят, что военные планы действуют только до первого выстрела, дак вот, у нас, выстрелов то и не было, всё сделали ножами. Подняли на шесте одного, он скинул верёвку, тут же подняли второго , по верёвке уже кто то забирается , уже по двум, вот и третья . пара минут и я внизу уже один остался, ухватился , пытался лезть , какой там в одно мгновение затянули наверх, чуть не стряхнули с верёвки, едва удержался.
Пол группы понеслось, если можно так сказать про переползание и подкрадывание, по стене в сторону южных ворот, по пути вырезая караульных. Остальные, во главе меня, помчались в центр. Проводник, связанный с заткнутым ртом и без сознания, ехал на наших ребятах, чуток отбежали от стены, надавали проводнику по щекам, побрызгали водой. Очнулся. Поставили на ноги, поручик задал ему вопрос по-немецки, он кивнул, ещё чего-то спросил, он опять кивнул, ещё чего-то, он повернулся и показал направление. Пробежали немного, проводник остановился указал на дверь, подёргали закрыто, а дверь то массивная, без большого шума её не сломать. Вот про дверь то я и не подумал. Вот чего сейчас делать, моей головой долбить? Других вариантов я не вижу. А вот поручик увидел, пока я тупо пялился на дверь. Мои балбесы, нет – мои барсы подняли на шесте одного бойца с двумя кошками, одну он зацепил за раму. Двое других дернули, треск, двое ловят раму внизу, даже об этом подумали. Вот ведь ПСЫ ВОЙНЫ! Наш боец уже внутри, один лезет по верёвки, один с помощью шеста бежит по стене, я ещё не успел за верёвку ухватится, чтоб залезть, а мне уже дверь открывают изнутри. И тут моя душа запаниковала, отхожу чуть в сторону, нож наготове, выскакивает мужик в нижнем белье, бью рукояткой по бестолковке, следом выскакивает наш боец, вместе его заносим во внутрь. Картина передо мной предстала страшная, на первом этаже ещё не очень, как оказалось. Второй этаж был скользким от крови. Посадили пленного на стул, привели в чувство. Молодец быстро в себя пришёл, если б оставался без сознания, пришлось бы прирезать. Возится нам с ним было некогда, поручик занялся допросом, мои барсы уже шерстили по комнатам. А я думал, что делать с пленным. Зарезать, дык вроде как пленный, а с другой стороны, он видел наши маскхалаты, или сами применять начнут, что не есть хорошо, или часовых проинструктируют высматривать бугорки, или и то и другое. С собой его тащить, дак тоже проблемно. Забежал один из диверсантов, доложил о находке сейфа, забежал второй, знамя уже тоже нашли и освободили от древка. Всё пора назад. Поручик поглядел на меня.
– Его надо брать с собой, очень ценный.
Я молча кивнул, разбираться, в чём его ценность не было времени, своим людям надо верить! Я жестом показал, уходим.
И мы побежали. Замотали пленного в маскхалат, взяли его одежду и помчались, германец было начал тормозить, но получил таких пенкарей, что предпочёл не артачится. только, только начало светать. Мы бежали не прячась, некогда, до ворот всего километров пять. Попался какой-то патруль, аннигилировали без шума. Они ни удивится не испугаться, не успели, к воротам не останавливаясь. Пленный, видя нашу жёсткость и целеустремлённость, даже не пытался сопротивляться и саботировать, проникся. Вот и ворота, начали открываться. Вроде как сами по себе, ага увидели нас такие ворота, и думают, лучше их выпустить. Мои барсы со стены сбегают и из сторожки, вместе ломанулись за город, ещё метров восемьсот надо пробежать, не снижая темпа, а там уже нас не достанут даже пушками. На бегу пересчитываю людей, где уж там, мы ж не строем бежим, я чего-то даже не спросил, а взятие штаба без потерь обошлось? Бежим, вот и первые наши дозоры, увидели лешаков, ничего не спросили. Сбавили темп, почти шагом пошли. Я на ходу сказал дозорным.
– Поднимай тревогу, возможна погоня.
И в городок, в штаб армии. Вот почему нет прикрытия, договаривались же. И тут загрохотало, где-то сзади. И, что это есть. Чего-то планы наши не срослись. Немец наш уже ноги едва переставлял, его двое парней под руки волокли. А сзади то не хилая перестрелка. Я оглянулся палят со стен, и артиллерия, и мушкеты, наши не отвечают. Смысла нет, ни ядра не пули не долетают, похоже они от бессилия, для очистки совести. Тут я опять подумал про потери.
Спросил у старшего, что шёл с десятком по стене, оказалось, ни потерь, ни ранений нет, в своём десятке всех пересчитал. Тоже обошлось, я с облегчением выдохнул. Вот свезло, так свезло.
Пришли в штаб доложили дежурному, оказалось, Опраксина нет, ни в штабе, ни на «квартире». Послал бойца за нашим ротным, оказалось, роты в землянках нет. Ну ладно, сидим, отдыхаем, напряжение постепенно сходит. Решил пораспрашивать поручика,
– Поручик, а чего это они все в штабе сидели, они, что по ночам планы составляют? И что это за важная птица?
Я кивком показал на пленного, он сейчас одевал штаны.
– Про пленного я тебе ничего не скажу. Это, как говорит наш командир, знание – не на твоё жалование.
– Понял, не дурак, был бы дурак – не понял. А что насчёт штаба?
– Тут всё просто, свободных домов нет, с приходом армии тесно стало в городе. Кёнигсберг, не Москва- там можно сто тысяч разместить – и не заметно будет.
– Значит всё просто, где работают, там же и ночуют.
Он кивнул.
– А вот ещё дело, надо его расспросить, пока его у нас не отняли. Подразделения что прикрывают участки стены, где квартируются. Это нам с тобой на будущее задания нужно.
Поручик поднялся, подошёл к германцу, заговорил. Потом кивнул одному из моих барсов, тот взял нож приставил к горлу пленного, и так на него посмотрел.
Пленный заговорил. Вот и умничка. А то потом, где эти сведения доставать? пленного заберут и больше не покажут.
– Подразделения прикрытия квартируются в ближайших домах, обычно это рота, участок от башни до башни. Если во время штурма, есть опасность не удержать оборону, ей из центра посылают на подмогу ещё кого-нибудь, войск в городе предостаточно. Их там больше, чем нас, если б они ещё и подготовлены были, точно бы вышли и нас, как ты говоришь, аннигилировали. Соваться нам туда нельзя. И вот что нам тут делать, какой смысл сидеть, и чего ждать?
– Чего-нибудь дождёмся, главком – мужик головастый.
Подождали ещё возле штаба, начали подтягиваться служащие. Свита так сказать. Я отправил пол взвода отдыхать, чего спрашивается сразу не догадался, хотел, наверное, сразу всех героев представить главкому. А вот и он, с нашим ротным и всей ротой, откуда они. Что такого секретного делали, что даже мне знать не положено.
Оказалось, что я лоханулся. Южные ворота по штабному, и южные ворота, по-моему, это две большие разницы. Оказалось, что мои южные ворота, это юго-восточные ворота, вот такой вот косяк.
Ждали нас ждали, в назначенном месте, уже и Опраксин себе шишку на голове нарисовал и шляпой прикрыл для маскировки. А нас всё нет, когда загрохотало в стороне, думали – это мы с боем прорываемся. А мы всё не появляемся. И уже нас похоронили, в уме, размечтались киселя попить, блинов поесть, а тут мы при штабе сидим. И, наверное, им обидно стало, вон как орать начали, ругаются трёхэтажным матом. Наш немчик даже голову в плечи втянул.
Наконец успокоились. Отправили Румянцева отдыхать. А то всю ночь его на передовой промурыжили, бедного. Наконец Матвей Григорьевич спросил.
– Где остальные люди, какие потери?
Хороший человек. Прежде всего о людях заботиться.
– Потерь нет, остальных отправил отдыхать, сами вот пленного охраняем.
Капитан выдохнул с облегчением.
А что за стрельба была?
– Это они нам в спину палили, только мы уже вне зоны досягаемости были, мы уже наши роты прикрытия прошли. От отчаяния уже стреляли. Операция удалась, захватили сейф, знамя и пленного. Поручик сказал он очень ценный. План укреплений сейчас уже составляют, ну того участка стены, что второй десяток проходил, до ворот.
– Ну что ж, коротко и ясно.
Это уже главный заговорил
– Но хотелось бы подробностей, поручик, вы знаете немецкий язык? Отлично, уводите пленного и допросите, пока общие вопросы. Потом ещё допросим вместе. Капитан, вы отправляйтесь к диверсантам и помогите составить план укреплений, а то они люди не грамотные, напутают чего-нибудь. А ты подпрапорщик за мной, расскажешь подробности.
И мы все переместились в указанных направлениях, очень быстро.
Глава 11. Планы.
Разговор начал главнокомандующий.
– Мне твой командир говорил, что ты можешь предсказать будущее???
Вот это подстава, душа помогай, что делать? Что говорить? И зачем это командиру надо? ну зачем надо, понятно, надо же было как-то уговорить Опраксина на авантюру с ранением. Не говорить же ему, что мы из будущего, получается предсказатель самый лучший вариант. В «Мы из будущего» никто не поверит, а вот, разного рода, предсказателей сейчас пруд пруди, дело то житейское. А мне то, что теперь делать?
– Чего молчишь?
– Думаю, как вам объяснить? Это не совсем предсказание, это логические выводы на основе полученной информации.
– Ух ты, где слов то таких набрался?
– Дак я грамотный, меня барыня учила, я же вам докладывал, и книги я читаю, когда есть такая возможность.
– Какая возможность? война же.
– Дык война всего год идёт, и то мы девять месяцев под Ригой стояли, а два месяца под Кёнигсберг шли. Времени достаточно, было бы желание.
– Запутал ты меня, разговор в сторону увёл. Так что там тебе твоя логика говорит?
– Вам сразу выводы, или весь расклад объяснить?
– Давай выводы, расклад я и сам знаю.
– Вас отстранят от командования армией. И обвинят в предательстве за то, что вы не взяли Кёнигсберг.
– Нельзя Кёнигсберг брать, мы ж там всю армию Фридриха уничтожим, и свою тоже, и неизвестно, чья победа будет. Это на руку только британцам. Хоть они и союзники Фридриху.
– Я это знаю, вот почему про французская партия при дворе так резко усилилась. К ней примкнула про английская. Вот если бы, мы заняли Кёнигсберг раньше Фридриха, ему бы пришлось с нами мириться, а так он на коне. Вот вроде его город в осаде, а мы проигрываем.
– Прямо как мой генеральный штаб рассуждаешь. А если бы мы поспешили, и пришли к городу раньше армии Фридриха?
Было бы ещё хуже, гарнизон в городе очень сильный, сходу мы бы его не взяли. Всё равно пришлось бы в осаду вставать. А армия, которая от нас убегала, собралась бы в другом месте, и оказались бы мы между молотом и наковальней. А так получилось, что разбитая напуганная армия вошла в город. Посеяла панику, съела припасы, да ещё и теснота.
– Ну ты прямо один, можешь весь генштаб заменить!
Это Опраксин сказал уже с ноткой иронии.
– И … эээээ …, когда я сказал, что я не совсем предсказатель, это тоже не совсем верно, что-то я могу предсказать.
