Будущую войну выигрывает учитель. Книга первая. Карьера
– Я соглашусь стать управляющей, но при одном условии.
– Я внимательно слушаю.
– Ты должен жениться на моей дочери.
Хорошо, что она дождалась, когда я проглочу. А то бы я не просто подавился, а подавился – на смерть. Неужели она обо мне всё-таки самое плохое подумала. Перевожу взгляд с одного на другого. Екатерина, смотрит спокойно и вопросительно, но не осуждающе. Настя – заинтересованно, (что же такое произошло?). Матвей Григорьевич, вообще спокойно, с безразличием.
Варя – как будто это в порядке вещей, но для неё то как раз в порядке, саму замуж взяли лет в семь. Василий Семёнович – с какой-то такой подленькой ехидцей (или мне так показалось) – это ты, не старый, всех надоумил, вчера разглагольствовал о неспособности женщин к руководству.
– Шутку понял – смешно. А чо у вас такие серьёзные лица, почему не ржём, глядя на мою глупую морду лица.
– Если я стану твоей тёщей, у меня будет соответствующий статус для управления имением.
Ах вот в чём дело, а я уже подумал, что они подумали…. На душе стало не много полегче.
– Придумай, что-нибудь по смешнее. Не хочешь или не можешь управлять – не надо, другого управляющего найду.
Георгиевич вдруг встал на сторону ведьмы.
– Иван, ты должен обязательно жениться!
– С фига ли? Я ещё молодой, я ещё погулять хочу!
– Не такой ты и молодой, оглянуться не успеешь, как тридцать стукнет.
– Тебе уже тридцать, что-то я не вижу рвения жениться.
– Иван, поверь так надо!
– Вот кому надо, тот пусть и женится! Георгиевич, а почему бы тебе не жениться. Я на тебя даже имение перепишу, Василий Семёнович, это же не дорого будет стоить?
– Вообще-то пять процентов от стоимости, это вместе с пошлиной в казну.
– Ну вот, проблему решили, Георгиевич, поздравляю тебя, ты стал владельцем ещё одного имения.
– Иван, не паясничай! Ты должен жениться на Венере.
В голове у меня переклинило. Я завис, с фига ли я чего-то должен!
– Георгиевич, я должен Родине, я должен Матушке Императрице, но жениться, да ещё на несовершенно летней, я не должен.
И тут мне в голову пришла просто замечательная мысль. Я улыбнулся и нагло заявил.
– А я не могу жениться, для этого нужно разрешение моего начальника.
Ага, съели, бе-бе-бе вам, что-то у меня вообще крыша поехала, хочется язык им показать.
– Я как твой непосредственный начальник, даю такое разрешение.
– Спасибо!!! Я всю жизнь мечтал получить такое разрешение. Георгиевич, ты себе представляешь абсурдность ситуации?
– Нормальная ситуация, считай, что это династический брак.
– Даже философию под этот абсурд подвёл. Я из дома сбежал, что б не жениться, от папы с мамой. А вы меня хотите сейчас заставить. Ладно бы, взрослая девушка была, а то ребёнок. Ребёнок!!! Ты же не хочешь на мне жениться?
– Хочу, я хочу выйти за тебя замуж, ты хороший.
– Ребёнок, они тебе мозги промыли, в твоей жизни ещё столько хороших попадётся… а тут я старый и больной, буду мешаться.
Девочка задумалась.
– Всё равно хочу.
– Екатерина, вы что ей наговорили?
– Ничего, влюбил в себя девочку – наслаждайся!
– Ребёнок, а моей дочей ты стать не согласна?
Девочка опять задумалась.
– Не согласна, я буду тебя ужасно ревновать.
У меня мозги заглючили.
– Иван, всё уже решено. Не сопротивляйся.
– Ещё добавь «и получай удовольствие»
Вот предатель, друга продал и за, что? А правда за, что он меня продал? Жозефину он и так валяет.
А где кстати Жозефина, и поручика нет. А вот и поручик, лёгок на помине. Долго проживёт.
– Господа разрешите откланяться. Я отбываю в полк.
«Поручик забери меня отсюда, со мной хотят сотворить противоестественное». Я поднялся, пожал руку, поглядел умоляющим взглядом. Он попрощался со всеми по очереди и вышел.
Обана, ещё одна мысль. Ура я нашёл выход. Он всем понравится, а особенно мне.
– А у меня есть другое предложение. Я предлагаю руку, сердце и другой ливер Екатерине, Екатерина! Вы станете моей женой?
Она покраснела, побледнела, пожелтела, позеленела, и наконец выдавила.
– Нет, ни за что.
И чо это было, я такой противный? Капитан чуть улыбнулся и выдал
– Поверь, это очень, очень плохая идея.
Я вообще ничего не понял, она, что, мужик что ли? Да нет, попка у неё вполне, сиськи опять же. Платье то, у неё по покрою напоминает наше время. Длинное, в пол, но с разрезом, декольте, приталенное, где надо в обтяжку. Всё, что не надо – скрывает, всё, что надо – подчёркивает. Выходит – я дурак, не вижу чего-то. Вид я сейчас имел не придурковатый, а идиотский. Дебил и даун одновременно. Наконец Катерина приняла нормальный розовый оттенок, и способность говорить.
– Ты же любишь Венеру?
– Конечно, как дочь, а вот тебя я могу полюбить как женщину.
Она опять перелилась всеми цветами спектра. Откуда такая способность, может она инопланетянка?
– Забудь!
Прошипела она сквозь зубы.
– А гори оно всё синим пламенем, не будет тебя народ слушать, пусть подыхают с голоду. Но статус педофила я на себя не наложу.
Капитана аж передёрнуло . Он продышался видно в уме посчитал, и спокойно сказал.
– Речь идёт о государственной тайне высшей степени секретности. Ты обвенчаешься с Венерой, сыграешь свадьбу, позовёшь на неё соседей, напишешь завещание. Мало ли, погибнешь в бою. Имение должно отойти жене и тёше в равных долях.
Я сник, если полковник Ф С Б говорит о гостайне высшей степени секретности, значит дело касается будущего. Он чего-то такое узнал.
– Так бы и сказал.
Я опустил голову, в конце концов, ни кто не заставит меня выполнять супружеские обязанности, то есть, это будет фиктивный брак. Ко мне подошла мелкая невеста. Залезла на колени, начала гладить по щеке.
– Не плачь, я буду тебе хорошей женой, я буду тебя любить. Я не кому не позволю тебя обижать. Я буду тебя слушаться. А ещё…
Она встала у меня на коленях, и зашептала в ухо.
– Я не буду на тебя писать.
Ну вот как можно не любить детей, особенно девочек. Такая ангельская чистота, доброта, такая детская непосредственность. Я немного повеселел. Прижался к её уху и тоже прошептал.
– Писай сколько захочешь, для того и нужны мужья.
И уже громко.
– Ну невеста пойдём у твоей мамы благословения просить. Варвара, не в службу, а в дружбу, принеси шкатулку с драгоценностями, надо же подарки сделать жене и тёще.
Я протянул ключ. Заговорил капитан.
– Надеюсь, за наследство ты не будешь биться также рьяно, как за холостятскую жизнь.
– Слуга, перо и чернила, Василий Семёнович, вы не откажете, в просьбе, составить завещание?
Прибежала Варвара и подала мне шкатулку. Я открыл. Нашёл перстень с самым большим камнем, пофиг, что на мужской палец, пусть сама заморачивается с ювелиром, какое-то колье, серёжки – пары три, ещё пару перстеньков, ещё колье. Ну и хватит с неё. Протянул шкатулку Венере.
– Венера, ты выйдешь за меня замуж, клянусь любить и защищать тебя до последнего дыхания.
Венера как-то собралась, стала серьёзной, повзрослевшей, вот откуда в детях такой артистизм?
– Я выйду за тебя замуж, и буду любить тебя и нарожаю много детей.
Ну артистка. Мне вообще стало весело. Взял девочку за руку, подошли к Катерине. Я встал на колени, Венера последовала моему примеру.
– Екатерина Андреевна! Я прошу руку и сердце вашей дочери. Благословите на долгую, совместную, счастливую жизнь.
Я протянул ей украшения, ну типа за невесту. По обычаю, когда жених просит руки и сердца, он дарит родителям подарок. Но родители взяв подарок не обязаны соглашаться. Для этого и придумали сговор, чтоб деньги понапрасну не транжирить. Она взяла украшения, а вот тут-то и облом, а благословлять то нечем. Бе-бе-бе тебе, я аж чуть язык не показал.
Первой опомнилась Варя, метнулась, откуда-то сняла икону, протянула Кате. Ну Варя, ты тоже мой враг, до обеда, я тебе улыбаться и комплементы делать не буду, и красавишной не назову. Санкции тебе объявляю, до ужина, нет, не до ужина, это слишком жёстко, до приезда в магазин одежды.
– ЭЭЭААААИИИ. Благословляю вас, живите долго и счастливо.
И она перекрестила нас иконой, хорошо хоть про нарожать детей не заикнулась. Я встал с колен, поднял Венеру на руки и поцеловал в губы, ну так – чмокнул. Играть спектакль дак до конца и по сценарию. Вам надо комедий – их есть у меня!
Как же я само-обманулся! комедь ещё не закончилась. Все начали поздравлять меня и Венеру с помолвкой. Я держал ребёнка на руках, замечательный повод руки никому не подавать, я злой на всех вас. Всем вам санкции, санкции, санкции.
Первым подошёл капитан – предатель. Во взгляде его читалось, так надо, всё правильно, это необходимо для миссии. Чего-то пробурчал, типа любофф, долгие лета и хотел отойти. А я ему санкцию.
– А подарок? Молодым принято дарить подарки.
Пусть, предатель, по выкручивается. Предатель выкрутился, снял с руки перстень протянул мне. А на тебе ещё санкцию.
– А невесте?
Он посмотрел на меня уже со злостью. А мне пофиг, вид лихой и придурковатый. Хотели комедь – получите цирк, вы главные клоуны. Как будешь выкручиваться? Выкрутился ссука, у него, оказывается, золотая цепь была, с миниатюрой. Миниатюру отстегнул, цепочку повесил на шею Венере, поцеловал её в щеку. Ну ладно прощён, больше санкции применять не буду.
С поздравлениями подошёл нотариус. Бла-бла-бла, в подарок скидка на прошлые услуги пять процентов. И подарок, и намёк, что я ему, что-то должен. Евреи – ростовщики отдыхают.
Насте дарить было нечего. Она просто поздравила, поцеловала меня и Венеру в щёку, на Настю я санкции не накладывал. А вот Варя удивила, она сгоняла к себе в светёлку, невесте она подарила свадебное платье с фатой. Откуда? Не ужели бывший барин собирался жениться, но платье то маленькое, как раз на мою невесту, ну примерно, где надо подошьют. А мне подарила халат, домашний. Варвара искренне за нас радовалась. Вот с чего бы? Я отпирался – как мог. Неужели не понятно, что это фикция. Думаю, ей не понятно, наверное, она мечтала о такой романтичной помолвке.
Ни чего, девочка, будет и у тебя праздник. Вот отойдёшь от этого кошмара, влюбишься, когда придёт срок. И будешь счастлива. А я раньше срока санкции с тебя снимаю.
У ребёнков терпение не безгранично, Венера выскользнула из моих рук, схватила платье, в одну руку, в другую за руку поймала Настину дочь, в третью Варвару, (Как такое возможно?) и ещё в одну руку шкатулку, с драгоценностями, и они телепортировались.
Тёща кусала губы, ей дарить было нечего. Не знала она, что родители невесты на помолвку подарки не дарят. Благословение и есть подарок, пусть помучается, тёща. Я уже тебя ненавижу.
– Все формальности соблюдены, все роли сыграны, может уже и в баню пора.
Это я решил расслабить обстановку.
– А завещание? я, что зря торопился?
Оказывается, Василий Семёнович время зря не терял. Время деньги. Я подписал не глядя, единственное, что заметил число было не сегодняшнее, а на десять дней вперёд. Ну понятно – после свадебное.
Как хорошо в бане, попарились, сели отдыхаем, квас попиваем, в троём мы там – я, капитан и нотариус. Разговор начал нотариус.
Иван Макарович, я вот не пойму ни как, а чего ты так от женитьбы отказывался? неужели тебе Венера противна?
Он, что не понимает?
– Она ж ребёнок. Как можно жениться на ребёнке?
Я же этого бывшего, теперь покойника, извращенцем и педофилом называю, а выходит, я и сам такой же, по крайней мере в глазах людей. Да, у нас на Руси ранние браки – это норма, в тринадцать – пятнадцать лет, но не в семь не в восемь.
– Похоже вы наши обычаи совсем не знаете. У нас земли очень бедные, сплошные болота, плодородной земли очень мало. Вот и отдают лишние рты в чужие семьи как можно раньше. А кто лишний рот – девочка, на неё же надел не положен, только на мальчика. Вот и отдают будущему мужу. А вернее свёкру и свекрови, хотите жену вашему сыну, берите и кормите сами. А пожадничаете, дак можете без внуков остаться. Вырастет сын и не найдёт себе невесты, все уже замужем будут. Так, что в глазах людей вы только авторитет заработали, обычаи соблюли.
Вот это поворот. На Памире, высоко в горах, такой обычай есть, но там вообще в три – пять лет женят, и даже при позднем советском союзе так было, но это не от того , что кормить ребёнка нечем было, а от того , что обычаю этому не одну тысячу лет, пробовали бороться, но не получилось. Тысячелетия они, знаете ли, накладывает очень существенный отпечаток. На душе стало чуток легче. Да на много легче, не буду орать на всех углах, что я женат на малолетке, и не кто посторонний не узнает. А вырастет, можно будет и в свет представить.
Попарились ещё, отдыхаем, пьём квас. Но что-то меня глодало, что-то не сходилось. Вот оно.
– Дак это, бывший то, может, зря я его ненавижу, может он нормальный? А я, не зная сути, его в нехорошие люди записал.
– Нет, про бывшего не беспокойтесь, я ещё его отца знал, одного поля ягода. Тот был всамделишным, как вы его называете извращенцем, и сыновья такие же. Это у Александра уже вторая любовница, и похоже ей не долго оставалось таковой быть. Первая тоже в доме прожила лет с семи до одиннадцати, он тогда такой же приём устроил , так же гипсовые фигуры выставил, а потом при всех выгнал ту девочку, ну любовницу , взял с пьедестала Варю положил на плечо и сказал, я Пигмалион, я эту статую сейчас оживлю и женюсь на ней. Вышел с ней, а через какое-то время Варя выбежала, уже без краски, а он следом несёт то самое платье, одел на неё и сказал, теперь ты моя жена. А нам всё это время говорил, статую же нельзя в церкви венчать. Пусть будет довольна, что я из неё, статуи, человека сделал. Как тут не поверить, если статуи стоят, не двигаясь несколько часов. Я удивляюсь, как вы догадались, что они живые. Я как подумаю, в чём я участвовал, мне страшно становится.
Мы с капитаном сидели молча. У меня была единственная мысль. Жалко, что не я его зарезал. Ну не совсем не я, немного то всё-таки помог.
Вот оно, сословное общество, наряду с Опраксиными, Суворовыми, Кутузовыми и Ушаковыми, были и вот такие персонажи, и было их, ой как много. К тысяче восемьсот двенадцатому году в России было сто двадцать тысяч дворянских семей. По два, три, четыре ребёнка, половина девочки, сто восемьдесят тысяч мальчиков дворян. Половина ещё мелкие. Девяносто тысяч. А вот в войне участвовало сорок тысяч дворян, и большинство из них пришли в войска уже после Березины. А по самым скромным подсчётам, пятьдесят тысяч, просидели дома. И не в Сибири, не в местах, откуда трудно выбраться, а именно в европейской части России. Вот и думайте господа, сословное общество – это хорошо?
Я решил сменить тему.
– Василий Семёнович, а много я вам должен? С учетом подарочной скидки.
Нотариус оживился, про деньги всегда приятно поговорить.
– Имение стоит сорок две тысячи, плюс долговые расписки, плюс драгоценности. Итого, округляем девяносто пять процентов и плюс скидка, с вас две тысячи, это вместе с налогами в казну.
Даа, евреи просто нервно курят в сторонке.
Решили ещё раз попарится и заканчивать, надо ещё девочкам помыться.
Деньги отсчитывали в троём, я решил расходовать золото, по хозяйству траты не большие, серебро удобней. А вот такие суммы лучше золотом. Подумаешь четыреста червонцев отсчитать, если бы тут были одни червонцы. Талеры, луидоры, соверены, но Василий Семёнович легко ориентировался в курсах валют, мы с капитаном просто диву давались. Похоже он, не только нотариус, но и ростовщик. Я и себе приготовил денег на покупки.
Появился ещё один, давно забытый персонаж. Батюшка. Про похороны то я забыл, а они про меня нет.
– Батюшка, сейчас ей богу некогда разговоры разговаривать, я знаю, что Александра все ненавидели. И денег на его похороны нет. Вот вам пять рублей на расходы ну, и кто из мужиков понадобится привлекайте, а на днях мы к вам заглянем, вот ещё десять рублей. Пусть после похорон церковь к свадьбе приготовят, да не скупитесь, платите работникам, кого-то может и от голода избавите.
Батюшка скривился.
– Не почитаешь ты бога, на молитву не ходишь.
– Почитаю, батюшка, ещё как почитаю, он мне, как служивому, разрешил не молитвой, а делом веру свою доказывать, ведь я ж воюю за веру, царя, и отечество. Не отвлекайте меня, батюшка.
Выехали после обеда. Как я и предполагал, шубка была только у Варвары, у остальных какие-то зипуны. Завернули девчонок в тулупы. Двоих братьев связанных везли в санях. Взял с собой мужиков поздоровее. Для охраны, на братских коней их посадил, верхом. Добрались быстро. Я, боясь заморозить девчонок, гнал коней нещадно, но меня осаживали, не давали лошадей мучить.
Селимся в гостиницу, или постоялый двор, как тут называют. Хозяину чуть по зубам не врезал, чего-то он начал перечить. Велел звать купцов, что торговали одеждой, по западной моде, и мехами, и обувью. В общем напряг. Не хотелось мне, чтоб девчонок в крестьянской одежде видели, мало ли запомнят, потом узнают, напридумывают себе непонятно чего, а потом слухи разнесут.
Хозяин гостиницы продолжал бурчать, я не прислушивался, мне было пофиг. Трудный день, с утра почти оженили, потом рассказ про барчуков, от которого волосы дыбом встали, и нервы чуть не лопнули, потом дорога. Щас вот ещё надо пленных в разбойный приказ везти. А этот трактирщик, что-то про важных, господ помещиков Никольских талдычит. А пленные где? А капитан? Да и нотариус куда-то пропал. Я рявкнул.
– Молчать! Со мной господа были, только, что. Куда они делись?
– Дак они в дом не заходили, сразу поехали со двора,
– А сани с пленными с ними? и мужики конные?
– Дак все и поехали.
Слава капитану, хоть одну проблему с меня снял.
– А что ты там говорил про Никольских, это уж, не из села ли Никольское?
– Истинно так, приехать они сегодня должны. Четыре комнаты сняли, задаток дали.
Я поглядел на девчонок. Они дружно кивнули. Значит фамилия у них Никольский. Вот нет у меня привычки, спрашивать фамилию у человеков, которых хочу убить. А убить я их очень хотел, даже имён потому и не запомнил.
– Кончай трещать, важные господа это мы. Показывай комнаты.
Трактирщик опешил.
– Давай быстрее, видишь мы устали, в плену твои господа, наши попутчики их в разбойный приказ повезли.
Поднялись по лестнице, хозяин показал комнаты, дикие нравы, ключи дают, а замков нет.
Тёща с ребёнком заняла одну комнату, Настя с Варварой и дочкой – вторую, я третью, и комната осталась капитану. Вещей у нас с собой не было совсем, мы же за вещами приехали, есть ещё не хотелось, не далее, как два часа назад, обедали.
Спустился вниз, хозяин стоит, кружку протирает, вот и суда барная цивилизация добралась. Только вместо бокалов, глиняные кружки.
– Ты за купцами то послал, или проигнорировал меня.
– Послал барин.
– А человек наш, возница, ты его куда определил?
– Ну дак как положено, при лошадях.
– На тебе гривенник, определи нормально, не скотина он, чтоб в конюшне спать, и покорми.
Хозяин помаячил прислужнику, тот убежал не переспрашивая. Ушки на макушки, такие и должны быть работники гостиниц.
– Барин чего-нибудь желает?
Прибежал работник, доложил.
– Определили вашего возницу в чулане возле кухни, там лавка есть и покормят.
– Благодарю за службу, а барин желает светской беседы мы в своей глуши новостей не слышим, что в мире делается?
– Армия наша отступила в Курляндию. Говорят, под Кёнигсбергом, многие тыщи солдат погибло, а до этого под деревней какой-то бой был, дак ещё больше солдатушек головы сложили. Фельдмаршала хотели судить, но не стали, у Фридриха лучшая армия в мире.
– Что, верно, то верно, я участвовал в этих сражениях, едва жив остался, и сам фельдмаршал в штыки с немцем бился, ранение получил.
– Во как! и правда это, что много тысяч сгинуло.
– Не знаю я, я ж не командующий. Мы в каре стояли, а что из каре видно? Только перед собой. Дак вот мы конницы германской положили, целую роту. Не смогли они нас прорвать. А потом по приказу мы отступили, раненых с собой взяли, а убитых у нас не было.
– Ух ты, значит роту побили, а своих не потеряли. Значит можно бить Фридриха?
– Да мы его и так бьём. Он же тоже потери несёт. Только у него, народу сильно больше нашего, вот он и пополняет свою армию. Только армия эта уже не обучена, её легко бить. А вот первая под деревней, вот с той тяжело было справляться. Однако мы её разбили. И в Кёнигсберге обученная была, да ещё на стенах. А вот вылазки ихние, мы уничтожали полностью. В штыки против нас они не устоят.
Я врал безбожно, но нужно вселить в народ уверенность. Пусть даже на таком уровне. Трактирщик разболтает дальше. И пойдет молва гулять по России.
Прибежал мальчишка, доложил. Купцы будут через час, кто-то раньше. Трактирщик осмелел совсем. Видит, что я не сержусь.
– А скажи, барин, за что Никольских в приказ, на чём они попались?
– А попались они на убийстве собственного брата. Старшего законнорожденного зарезали. А прикажи ко ты ширму в мою комнате принести, нет лучше, где три девчонки поселились она больше, чтоб девчонки могли наряды примерять.
Хозяин сделал знак рукой, убежал ещё один служащий. Пять минут и он опять занят своей работой. Школа мастерства, даже команды не надо повторять. А вот и первый купец, обувщик. За спиной два дюжих молодца тащат баулы. Я махнул рукой, мол следуйте за мной, и поднялся наверх.
– Высыпайте сюда, девчонки выбирайте кому, что подходит, кому что нравиться. Вначале выберите, что нравиться, потом мерить будете.
Нравилось всё, не делали тогда плохого товара. Я выбирал для невесты. Я и в прошлой жизни любил с дочами ходить по магазинам. Выбрал две пары сапожек, две пары туфелек. Пару сейчас носить пару на вырост. Подумал, а что, моя жена будет в одной паре целый год ходить, и ещё по две пары выбрал, подумал и ещё, не сносит дак есть кому доносить, целое село босиком ходит. Так вроде всё, оглянулся. Настя стоит и чуть не плачет. Она ж такую обувь никогда не носила, она ж, элементарно, не знает, как её примерить. Помог, вначале её дочке выбрал, потом и самой Насте. Им по одной паре. Пусть папа потом заморачивается.
Посмотрел на Екатерину, вот почему мне нельзя на ней жениться, разница в возрасте? Дак нет её, мы ровесники. Я глубоко вздохнул, если капитан сказал «низяяяя», значит нельзя. В этой жизни она, конечно же ходила только в лаптях, но опыт прошлой жизни подсказал и нужный фасон, и нужный размер. Смотрелась она сногсшибательно.
– Надеюсь, ты не одну пару выбрала? О, простите, вы же тёща, будущая, вы не одну пару выбрали?
– Одну.
– Берите ещё, на все случаи жизни, на все сезоны, зима лето, осень весна. Мотаться сюда вам будет некогда. А ты, Настя, уже в Риге себе купишь, что захочешь. Там и выбор богаче и цены пониже.
Последний комментарий я адресовал купцу, такой тонкий намёк на скидку. Купец был ошарашен, он привык к другим клиентам. Рассчитывал на полунищего помещика, скопившего несколько рублей, на подарок жене или дочери. Выберет тот помещик самую дешёвую обувь, и будет торговаться за каждую копейку. Поторговаться, конечно, придётся, иначе тебя посчитают дураком. А про Варвару то я забыл, она ведь тоже бутиками не избалована, она же тоже ещё растёт.
– Варенька, возьми себе ещё по комплекту на вырост. Одень ещё пару чулок тёплых и в них уже примерь.
Дождались пока Екатерина и Варя до выбирают себе необходимое, начали торговаться. Купец посчитал меня полным лохом, хотевшим произвести, впечатление на женщин, или на одну женщину, загнул баснословную цену. Я решил торговаться с нуля.
– Даю за всё это, рубль серебром.
Купец скис, всё-таки нищий помещик, он сказал своим детинам, укладывать всё в баулы.
– Стоять! Кто притронется к выбранному товару – завалю! Говори нормальную цену. Я в Европе воевал, и реальную цену твоему товару знаю, прибавь за доставку и риск. Ты завысил цену в двадцать раз.
Я тебя в приказ отправлю за оскорбление дворянина.
Что-то в голове у купца всё-таки перемкнуло в правильном русле, снизил цену сразу в пятеро.
– Ну вот уважаемый, уже ближе к истине, снизишь ещё на четверть, и сойдёмся.
Купец пошевелил роликами в своей голове, прикинул барыш. Всё сходилось, но нельзя же так сразу соглашаться, а то и его посчитают дураком.
– На четверть не могу, десятую часть скину.
– Скинь шестую и закончим, и баул один оставь, нам же надо в чём-то это домой везти.
Согласился. Недоумение и растерянность купца можно понять, мы представляли из себя очень странную группу. Пацан-офицер, вроде нормально, две женщины – одеты как крестьянки, две девочки – одеты как барыни, но в лаптях. И только один подросток одета как барыня. И что он должен был подумать?
Внизу уже ждали, другие продавцы. Очередь, что же делать? Кого следующего осчастливить? Меха – первоочередное.
