Полная версия
Купить и скачатьДобавить В библиотеку
Я пришел к тебе с приветом…
Автор:
Жанр:
Год написания книги: 2020
Тэги:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Студент
Посвящается С. П. Х – о
1Гляжу на вас я, умница моя,Как на своем болезненном вы ложеОткинулись, раздумие тая,А против вас, со сказочником схоже,И бормочу и вспоминаю яО временах, как был я молод тоже,Когда не так казалась жизнь пуста, —И просятся октавы на уста.2Я был студентом. Жили мы вдвоемС товарищем московским в антресолеРодителей его. Их старый домСтоял близ сада, на Девичьем поле.Нас старики любили и во всемПредоставляли жить по нашей воле —Лишь наверху; когда ж сходили вниз,Быть скромными – таков наш был девиз.3Нельзя сказать, чтоб тяжкие грехиНас удручали. Он долбил тетрадкиДа Гегеля читал; а я стихиКропал; стихи не выходили гладки.Но, боже мой, как много чепухиБолтали мы; как нам казались сладкиПоэты, нас затронувшие, все:И Лермонтов, и Байрон, и Мюссе.4И был ли я рассеян от природы,Или застенчив, не могу сказать,Но к женщинам не льнул я в эти годы,Его ж и Гегель сам не мог унять;Чуть женщины лишь не совсем уроды, —Глядишь, влюблен, уже влюблен опять.На лекции идем – бранюсь я вволю,А он вприпрыжку по пустому полю.5По праздникам езжали к старикамРазличные почтительные лицаИз сослуживцев старых и их дам,Бывала также томная девицаИз институтских – по ее словам,Был Ламартин всех ярче, как денница, —Две девочки – и ту, что побледней,Звала хозяйка крестницей своей.6Свершали годы свой обычный круг,Гамле́т-Мочалов сотрясал нас бурно,На фортепьянах игрывал мой друг,Певала Лиза – и подчас недурно —И уходила под вечер. – Но вдругСудьбы встряхнулась роковая урна.«Вы слышали? А я от них самих.Ведь к Лизаньке присватался жених!7Не говорят худого про него.С имением, хоть небольшого чину;У генерала служит своего,Ведет себя как должно дворянину:Ни гадких карт, ни прочего чего.Серебряную подарю корзинуЯ ей свою большую. – Что ж мне дать?Я крестная, а не родная мать».8Жених! жених! Коляска под крыльцом.Отец и дочка входят с офицером. —Не вышел ростом, не красив лицом,Но мог бы быть товарищам примером:Весь раздушон, хохол торчит вихром,Торчат усы изысканным манером,И воротник как жар, и белый кант,И сахара белее аксельбант.9«Вот, Лизанька, бог дал и женишка!А вы ее, мой милый, берегите:Ребенок ведь! Немножечко дика,Неопытна, – на нас уж не взыщите».А мне ее отец: «Вы старикаУтешьте, вы и ей не откажите:Мы с Лизою решились вас проситьС крестовым братом шаферами быть.10Ты, Лизанька, уж попроси сама,Вы, кажется, друг другу не чужие,Старинной дружбой связаны дома,А с крестным братом даже и родные».– «Я вас прошу». – «Ах, боже, дела тьма.Пора и дальше, люди молодые,И к тетушке мне нужно вас завесть. —Так по рукам?» – «Благодарю за честь».11Горит огнями весь иконостасХрустальное блестит паникадило,И дьякона за хором слышен бас…Она стоит и веки опустила,Но так бледна, что поражает глаз;Испугана ль она, иль загрустила?Мы стали цепью все, чтобы народНа наших дам не налезал вперед.12«Где ж мой платок? – старик воскликнул наш. —Дай мне хоть свой; отдам тебе на бале.Что возишься! Да скоро ли подашь?Ну, дайте вы, хоть вы бы отыскали».– «Да не найду». – «Вот завели cache-cache!»– «И у меня! И у меня украли!»– «Обчистили? Народец-то каков!»Вся наша цепь без носовых платков.13Стою да мельком на нее взгляну.Знать, от свечей ей томно – от угара.И жалко-жалко мне ее одну,Но жалко тож индейского фуляра. —«А не такую бы ему жену, —Пожалуй, что она ему не пара».Вот повели их кругом наконец,И я топчусь, держа над ней венец.14Все кончено. Пустеет божий храм. —Подробностей уж не припомню дале,Но помню, что с товарищем я там,У них в дому, на свадебном их бале.Стою в гостиной полусветлой сам,А музыка гремит и танцы в зале.Не знаю, что сказать, а предо мнойДавнишняя подруга молодой.15«Пойдемте вальс! Вы не хотите? Нет?Но вы должны, – ведь я вознегодую…Вы сердитесь за давешний ответ?»– «Я не сержусь; я просто не танцую».– «Ну, дайте ж руку! ссориться не след.Та к сердцу ближе. Руку ту – другую».И без перчатки стала хлопотать,Чтобы с моей руки перчатку снять.16Но тут товарищ мой влетает в дверь:«Вот где они! Куда запропастились!Вас кавалер, как разъяренный зверь,Повсюду ищет. – Вы б поторопились.Да ты-то что? Не кисни хоть теперь,Ступай за мной; там словно взбеленились».– «Нет, уж уволь. Тебе оно под стать,Ты по полю давно привык плясать».17Вот грянула мазурка. – Я гляжу,Как королева средневекова́я,Вся в бархате, туда, где я сижу,Сама идет поспешно молодаяИ говорит: «Пойдемте, я прошуВас на мазурку». Голову склоняя,Я подал руку. Входим, – стульев шум,И музыка гремит свое рум-рум.18«Вы, кажется, не в духе?» – «Я? Ничуть,Напротив, я повеселиться радаВ последний раз. – И молодая грудьДохнула жарко. – Мне движенья надо:Без устали помчимся! отдохнутьУспею после, там, в гортани ада».– «Да что вы говорите?» – «Верьте мне,Я не в бреду, и я в своем уме.19А хоть в бреду, безгрешен этот бред!Несчастию не я теперь виною,И говорить о нем уже не след, —Умру и тайны этой не открою.Тут маменька виновница всех бед:Распорядиться ей хотелось мною.Я поддалась, всю жизнь свою сгубя. —Я влюблена давно!» – «В кого?» – «В тебя!»20И мы неслись под пламенные звуки,И – боже мой – как дивно хорошаОна была! и крепко наши рукиСжимались, – и навстречу к ней душаМоя неслась в томленьи новой муки.«И я тебя люблю! – едва дыша,Я повторял. – Что нам людская злоба!Взгляни в глаза мне; твой, – я твой до гроба!»21Что было дальше, трудно говоритьИ совестно. Пришлось нам поневолеС товарищем усерднее ходитьВ дом, где бывали редко мы дотоле.Тот все вином старался угостить;Пьешь, и душа сжимается от боли,Да к всенощной спешишь, чтоб как-нибудьХоть издали разок еще взглянуть.22О сладкий, нам знакомый шорох платьяЛюбимой женщины, о, как ты мил!Где б мог ему подобие прибрать яИз радостей земных? Весь сердца пылК нему летит, раскинувши объятья,Я в нем расцвет какой-то находил.Но в двадцать лет – как несказанно дорогКрасноречивый, легкий этот шорох!23Любить всегда отрадно, но писать —Такая страсть у любящих к чему же?Ведь это прямо дело выдавать,И ничего не выдумаешь хуже.Казалось бы, ну как не помышлятьО брате, об отце или о муже?В затмении влюбленные умы —И ревностно писали тоже мы.24Я помню живо: в самый Новый годОна мне пишет: «Я одна скучаю.Муж едет в клуб; я выйду у ворот,Одетая крестьянкою, и к чаюПриду к тебе. Коль спросит ваш народ,Вели сказать, что из родного краюЗашла к тебе кормилицына дочь.Укутаюсь – и не заметят в ночь».25С товарищем переглянулись мы.Хотя не очень прытки были сами,Но видим ясно: этой кутерьмыИ бабушка не разведет бобами.Практические подлинно умы!Нашли исход: рядиться мужиками!Голубушка! Я звать ее не мог:Я не себя – ее я поберег.26А время шло. Кто любит так, не знает,Чего он ждет, чем мысль его кипит.Спросите вы у дома, что пылает:Чего он ждет? Не ждет он, а горит,И темный дым весь искрами мелькаетНад ним, а он весь пышет и стоит.Надолго ли огни и искры эти?Надолго ли? – Надолго ль все на свете?27Однажды мы сидели наверхуС товарищем, витая в думах нежных.Вдруг горничная. – Весь платок в снегу,Лицо у ней бледнее хлопьев снежных.«Да что ты?» – «Все пропало! Быть греху;Все письма отыскал он в нотах прежних,Да как пошел, – в столах, в шкапах, в трюмоИ в туфлях даже, глядь, – сидит письмо.28Под крик его и гам тут горьких слезИз девичьей я слышала немало.Не треснул ли ее проклятый пес!Он сам ушел. В испуге написалаВам тут она. – Не помню, как донесМеня Господь. Ответ я обещала.Прочтите же; а я пока пойдуИ за калиткой стану – подожду».29Читаю: «Все проведал этот зверь.С тобою он стреляться, верно, станет;И если ты убьешь его теперь —Тогда, тогда и счастие настанет.Я верую, ты тоже сердцем верь,Оно меня, я знаю, не обманет.Я убегу в деревню за тобой,И там твоею стану я женой.30А послезавтра в восемь приходиНа монастырь и стань там у забораИ на калитку с улицы гляди —Хоть на часок уйду из-под надзора, —Стой там в тени и терпеливо жди.Как восемь станет бить, приду я скоро.Недаром злые видела я сны!Но верь ты мне, мы будем спасены».31Без опыта, без денег и без сил,У чьей груди я мог искать спасенья?Серебряный я кубок свой схватил,Что подарила мать мне в день рожденья,И пенковую трубку, что хранилВ чехле, как редкость, полную значенья,Был и бинокль туда же приобщенИ с репетиром золотой Нортон.32Тебе в могилу тихую привет,Мой старый друг, я, старец, посылаю.Ты был у нас деканом много лет,К тебе, бывало, еду и читаюЯ грешные стихи, пускаясь в свет,И за полночь мы за стаканом чаюСидим, вникаем в римского певца…Тебя любил и чтил я как отца!33Зачем всю дрянь к наставнику я вез?Но лишь вошел, он крикнул мне: «Что с вами?»Я объяснил как мог, повеся нос,И вдруг, как мальчик, залился слезами.Меня он обнял и почти донесДо кресла. Сам он с влажными глазамиИ с кроткой речью, полною любви,Стал унимать рыдания мои.34«Спасти ее!» – я только мог твердить.«Спасти-то нужно вас, – расстроить этуБезумную попытку. ЗаложитьНемедленно я прикажу карету…Инспектора вас в карцер посадитьЯ попрошу на месяц по секрету.Когда своей не жаль вам головы,То хоть ее-то не губите вы».35Давно стою, волнуясь, на часах,И смотрит ярко месяц с тверди синей,Спит монастырский двор в его лучах,С церковных крыш блестит колючий иней.Удастся ли ей вырваться-то? Ах!И олуха такого быть рабыней!На колокольне ровно восемь бьет;Вот заскрипел слегка снежок… Идет!36Откинула покров она с чела,И месяц светом лик ей обдал чистый.Уже моих колен ее полаКасается своей волной пушистой,И на плечо ко мне она легла,И разом круг объял меня душистый:И молодость, и дрожь, и красота,И в поцелуе замерли уста.37И я ворвался в этот мир цветов,Волшебный мир живых благоуханий,Горячих слез и уст, речей без слов,Мир счастия и пылких упований,Где как во сне таинственный покровОт нас скрывает всю юдоль терзаний.Нельзя душой и блекнуть и цвести, —Я в этот миг не мог сказать «прости».38А вам не жаль? Чего? – спросить бы надо:Что был я глуп, или что стал умней?Какая же за это мне награда?Бывало, точно, и не спишь ночей,Но сладок был и самый кубок яда;Зато теперь чем дальше, тем горчей:Все те же рельсы и машина та же,И мчит тебя, как чемодан в багаже.39Дня через два хозяйка за столомВдруг говорит: «А наши молодыеУехали – и старики вдвоемОстались. Он сказал, что там большиеВ деревне хлопоты у них. КругомПадеж скота, и есть дела другие.А вы чем сыты, молодой народ,Что капельки вы не берете в рот?»40Затем, – затем настал конец. А выПростите, если сказка надоела.Я скоро сам уехал из Москвы,И мне писали: Лиза овдовела.Поздней искал я милостей вдовы,Но свидеться она не захотела.Болтали – там… какой-то генерал…А может быть, кто говорил – соврал.<1884>
Примечания
1
Второе я (лат.).
2
Равномерность течения времени во всех головах доказывает более, чем что-либо другое, что мы все погружены в один и тот же сон; более того, что все видящие этот сон являются единым существом. Шопенгауэр (нем.).
3
Ноктюрн (ит.).
4
Призыв к любимой (нем.).
5
И я был рожден в Аркадии. Шиллер (нем.).
6
Привет тебе, Мария (лат.).
7
Вроде фантазии (ит.).
8
Немезида. По-прежнему молчит. Она не нам принадлежит: другим силам. Байрон «Манфред».
