Цикл, который бьётся

Событие четвёртое.

Ментальный супруг

Анастасия?

С.– Г-жа Ш., я хочу удостовериться, вами отчётливо вняты претензии со стороны г-на Н.? На тот случай, если ваш ответ окажется отрицательным, удасужусь растолкавать их по-новой:

Г-жа Ш., вам предъявляется обвинение по части организации нелегальных коммуникативных зон, покушении на чужую независимость и потакании аддикционному циклу. Вам есть, чем возразить на предложенные обвинения? Если вы не желаете ничего высказать в свою защиту, попрошу зайти в зал г-на П. Господин прокурор?

П.– Да, г-н П., как долго вы знакомы с обвиняемой?

Г-н П.– Порядочно.

С.– Можете назвать причину, по которой между вами возникло знакомство?

Г-н П.– Чувства.

С.– Вам есть, чем дополнить ответ?

Г-н П.– Нет.

С.– Пусть так. Можете объяснить, с чьей стороны проявлялись эти чувства?

Г-н П.– С моей.

С.– Что стало причиной вашей размолвки?

Г-н П.– Без комментариев.

С.– Вы испытывали в период знакомства тягу к другим девушкам?

Г-н П.– Без комментариев.

С.– Что насчёт обвиняемой? Она оказывала вам те же эмоции взамен, у вас есть ответ на это?

Г-н П.– Да.

С.– Хотите ли вы предоставить его слушанию?

Г-н П.– Нет.

С.– Хорошо, благодарю. Можете возвращаться на своё место. В зал приглашается г-н В.

Г-н В. – [тварина]

С.– Г-н В., Попрошу соблюдать правила приличия. Вы о даме говорите.

Г-н В. – Прошу простить, уважаемый.

С.– Извинения приняты. Итак, что вы можете рассказать нам по поводу г-жи Ш.?

Г-н В. – Познакомились в 13-14 лет. Не вспомню сразу так.

С.– 13 или 14?

Г-н В. – Это настолько важно?

С.– Определитесь: 13 или 14 лет вам было тогда?

Г-н В. – Пускай, 14. Да, вот так.

С.– Прошу вас помнить, за дачу ложных показаний вам будет предъявлено

ответное обвинение по части сопротивления судебному процессу. Продолжим. Что вы можете описать из того времени?

Г-н В. – Э-э. В какие-то обычные такие будни познакомились, она в качестве хобби занималась съёмкой. Себя. Потом я в шутку ей вторял: познакомился, потому что слава на неё накатила. Какой-то период контачили..

С.– Контачили, простите?

Г-н В. – Контакт держали. Я самолично работал с монтажными программами, иногда, когда просила, мог подсобить.

С.– По факту, пожалуйста.

Г-н В. – Так задавайте нормальные вопросы.

С.– М-м, простите, что вы сказали?

Г-н В. – Неважно. Что вас конкретно интересует?

С.– Болезненные эпизоды…

Г-н В. – Чего? Куда вы там вообще смотрите?

С.– Выданные данные… Сведения. Вы так и не сказали, кем для вас являлась г-жа Ш.?

Г-н В. – Подругой. Может, больше. Надо было спрашивать.

С.– Простите?

Г-н В. – Неважно. Ещё что-нибудь?

С.– Она была для вас обузой?

Г-н В. – Почему вы спрашиваете об этом?

С.– Проблема имеет почву. Как считаете?

Г-н В. – Нет.

С.– Разве?

Г-н В. – Нет. Она не представляла из себя обузу. Ей чудилось, будто я вижу в ней балласт. Этим она и резала связность. Вырезала.

С.– Значит так! Хорошо. Спасибо.

Г-н В. – Всё, я займу обратно своё сидение, можно?

С.– Господин прокурор, у вас нет вопросов? В таком случае, да, возвращайтесь на место, благодарю вас. Приглашается г-жа Н.

Г-жа Н. –

Сенсорного при содействии придатка.

Микстура живительная подружеского гонзо-задатка.

В структуре химии былого цепного братко

располагаю данным замечанием:

мы составляли группу настроения

По лени или рвению в колениях

вибрацией Борея

Поступление разломанного времени

отчаливай. Отчаиваться нет у женщины

прерогативы в племени.

Что крепкое сгибается с кореньями,

то никогда и не являлось кременем.

С.– Г-жа Н, подсудимая утверждает, что она видела в вас единственную подругу, однако от вашего отношения она ожидала отстутствие, цитата: "скотского поведения". Что скажете на это?

Г-жа Н. –

Испаренное видение ещё не полная рисовка миробы́тия.\

Хотите или не хотите, извека делает вам сопли обвинитель

личных черепов.

Субъект здоровый – не раскопщик лити

Я стандартный зритель

ололо.

С.– Без острот, пожалуйста. Не давите на подсудимую.

Г-жа Н. –

Любезный мой,

извините.

С.– Извинения приняты. Господин прокурор? Г-н прокурор, где ваш подзащитный, мать бы его подрал?

«Зал: Господин судья, вокабуляр!»

П.– Его местоположение мне не известно, г-н судья. Есть вероятное предположение, что убился он под литровым бергамотом от недостатка поощрения со стороны подсудимой. Доказательств, пока нет, кроме ведровой горстки пакетиков марки Greenfield. Тем не менее, некоторые сведения он успел дать слушанию перед скорым исчезновением. Поисковая группа работает над этим недочётом.

С.– Хорошо, зачитаете позже. Ваше слово?

П.– Да.

Цитата:

«Ты унеслась в краснушчатый Вифлеем.

Под предлогом семя избавить.

Чего стал ради на самотёке 

метаморфоз 

в социальную впадину?

По росту своих угловатых глазниц

Я тягаю фрагменты бытни 

твоей,

облепившейся по web-ситцу.

То-то Орфей стигмою вбил в мое мясо прытно насытный гноей.

Лоб распущу в постороннюю парадигму 

Картинок. И краска фильтрей

Обволакивает не столько ртину, 

Сколько жорность мозгливых червей.

Справедливо»

Конец цитаты.

С.– Есть, чем дополнить?

П.–

По выдержке висящего в атмосфере горючего

Случаи лучше разбирать в гуще

В приятельской, где друг друга мучает

Не получка. Сдача повтора пущее.

Как и на эти слушания.

Тот, кто пропал, имитирует линию,

Увиденную ранее

дамой и им в программе

антиутопии.

Проникновение разбитым концом

Рваный порвати, не проявленный отцом

Видовая стадия обрыдная:

сом.

Фигурантом не прописанный в судебной мине. И я

Представляюсь конкретным исправительским жильцом

В доме конфликтных методологий.

На пороге открытия контакта язвительных и убогих.

Зачехляйте варение, актов растворённых в сосуде

рога

(барана).

С.– Сторона обвинения третирует сама себя. Почему нет? Слово защиты.

А. – Мм? Уже? Благодарствую, наконец-то [не переживай, материал солидный; как твой адвокат говорю, уйдешь, и по закону дурило, минимум, за прочтение статуса достаточно к себе накинет в циферки срока]

А. –

Дело сродно охоте на мёртвого борова.

За следом пробег кольцевой,

Скользнул, распластался в ров. А

Раскопан кистью зависящего самого.

Канава комфортна.

Обида наслаивается на шумиху,

притворённую от неотставного вывиха.

Акт: от инфантильного потроха.

Возобновление: процесс желеобразной воли.

Сбой: освещение отупелого поля

посредине не проникнутого морока.

С.– Излагаете, г-н адвокат, мол, потерпевший сам отправился на болевой растяг? Любопытное обстоятельство. Запишите. Дальше?

А. –

Расхождение не в числе «один».

Разлом спирали в отсчёте не полый.

Уподобить уплетению топливных турбин,

как анусный галоп к отвращению полом.

Отточенная выписка подменных носов.

Сингапурский кураж не делит учёт.

Синглтон норовит к перекрутке полюсов.

Учётный дневник заби/ывает недочёт

На пространстве площадки есть игрища,

городской товарняк и спиртная пища.

В концентрации отрыва ностальгия лишняя,

(парняга)

Единая раса горюющих cazzo.

Поллюция оправой занятой абстракции.

Раздвигаемый простором закатный король

Выдержкой сечёт:

«К дистрофу тяги ноль».

С.– Ага, да. Да, благодарю вас, г-н адвокат. Слово, значится, предоставляется г-же Ш. Рассказывайте всё, что запомнили. Касаемо вашего дела. Можете полно.

Г-жа Ш. – Помню, прогуливались по парку с оставшимися после девятого [класса] друзьями. Семеро нас всего было. Навстречу ребята [шли] из параллельного. Спросили, есть лишнее пиво? Мы отнекивались, они подумали…

«Зал [шебуршась]: а это разве, она же…»

С.– Тих. тих, тихо. Удерживаем спокойствие, господа, дамы, [г-н прокурор, а разве подсудимая не выдавала справку о выпускном времяпрепровождении месяцев, этак, много назад?]

П.– [Ну как бы и да, остановить её?]

С.– [Да-а, всё-таки нет, дадим рассказать; есть, кто с материалом не ознакомился.]

Г-жа Ш.–…что обманываем. Начали окружать. Рюкзаки лапали. Карманы [на них]. Смеялись. Видно, с утра праздновали. «Антон», мой хороший друг, стал кричать на них. Огрызаться, мол, пусть идут у бездомных клянчить. Мы сами выпивку еле как достали. Потом кто-то из них [почему-то] разбежался. Я не поняла сначала, зачем. Он [приближался] к Антону. Те другие руки тянули, остановить хотели… [Подбежав] он прыгнул на «Антона». В руке что-то держал, кажется. Что-то яркое. Гладкое. А затем… Звук стекла, [скользящего] будто по набитой голове. И [услышала] как текло что-то. Рассыпалось. И подруга визжала.

Все гнались по разным сторонам. «Антона» повалили, стали бить в живот. Мне так показалось. Кто-то из друзей оттаскивал от него этих, но и таких били. Я не понимала, это шутка, кошмар или я действительно здесь и всё по-настоящему происходит. Стояла оглушённая. Не кричала, не дрожала. Только смотрела. Слушала: чьё-то ребро проломилось, чьё-то бедро прорвали куском [разбитой] бутылки, кто-то свалил на асфальт щеку. Шмяк. Лежит и подтягивает глаза ко мне. Ухмыляется. А затем…

С.– [А, знаешь…]

Г-жа Ш.–…затем, аплодисменты. Те, кто нападал, кто лежал, поднимались. Крепко хлопали. Размахивали ладонями. Пожимали руки. Обнимались. Я всё ещё ничего не понимала, остолбенела, на перемирие таращась. «Антон» объяснил мне, это всего-то был розыгрыш для девчонок. Не бескорыстный: парни хотели узнать, кто за кого тревожиться станет больше. В панике окликать. А значит, кто кому сильнее импонирует. Все равно, звуки ударов-то я хорошо расслышала! Или нет, стоп? Может, последствие шока. Слышала, что напредставляла. А капли? Разумеется…

«Зал [барагозя шорохом]: нет, но художественный же…»

С.– Но-но! Господа, дамы. Дождитесь конца слушаний, обсуждения за козинаками будет организованно в буфере после 18:35. А сейчас, подсудимая напрягается. Напряжена! Дальше, дорогая. Продолжаем.

Г-жа Ш. – Разумеется, обсудила с «Антоном». Мы решили, [что] на меня галлюцинации свалились. Либо из-за опьянения, либо перегрева головы (всё-таки, лето). Либо всего вместе.

С.– [Г-н прокурор?]

П.– [(выходя из полудрёма) М-м-га, закончилось?]

С.– [Вы спите?]

П.– [(сонливо) А-ам, нет. Нет, само собой, нет. Чего, вы как такое предположили…]

С.– [На меня глаза!]

П.– [Всё-всё, не спим мы, сторона обвинения, трезвы, не давите, товарищ, не надобно, ага,]

С.– [Так. Чего с потерпев… эй-эй, голову-голоову!]

П.– [(засыпая) Лоб на месте, товарищ, центровка. Мы юрист-профессионал, работаем…]

С.– [Надмозг. (звонит, прячась под стол) Алиса Степановна? День добрый. Он самый. Да, я. Пометочку выведите, чтобы в дальнейшие разы мы не подбирали практикантов-второкурсников… Да, и даже за предоплату. Нет, Олегу Петровичу мы передадим, что нахер располагается не в нашей юрисдикции и пусть он его ищет где-нибудь на стороне… Нет. Нет, на респектабельность его университета я никросилаловый болторез клал. Меня понятно? До связи. Де-де-де, держусь. А ещё. Потерпевший скоро явиться? Чего? Потер… Оло? Алиса?]

П.– [КА-ХЭ-М! (кашлянул) Г-н судья, неловко, знаете, спрашивать, кому вы там держитесь?]

С.– [(поднимаясь в кресло) Минус к резюме. Школяр.]

П.– [(всполохнут) А-а, к.. как это, момент…!]

С.– [Параграф 394. Пункт 18: «Каждый проходящий практику юрист имеет обязательство…»

Как минимум, не два.]

П.– [Связано-то оно как?]

С.– [Г-н прокурор, именно. Задаёте правильное замечание. В делах такого толка противоречиями прикрыты те вещи, в том числе, что умом первоначально казались ни на каплю не хитр*вы*б*нн*ми. Никак (отвечая на вопрос). Ещё минус? Почему нет!]

Г-жа Ш. –…Сценки репетировали, красили стены в спортивном зале. Остальные школы, наверное, также подготавливались [к Выпускному]. Не уверена, на самом деле. День перед праздником заваленный был. Оставалось достать наряды для выступления. Реквизит разный. Хорошо, на это ушло буквально пару часов. И что не я этим занималась. Вышла из школы тоже с «Антоном». Говорил, у него есть что выпить. Я не стала отказываться. Серьёзно, зачем?

Говоря о вечере. Славно вышло, если, конечно, не касаться этого пошлого пранка с мордобоем. Мы пели, что могли. Единственно нас, похоже, невозможно было расслышать умершим, да цветам. Паршиво получалось. Не всегда потому, что не помним слов. Пьяные рты. Чего от нас таких ожидать?

С.– [С потерпевшим что?]

П.– [В больнице. Перелом ступней. Выбежал на дорогу, машина на него по правой и в бок. Да, вот, цитата: «Рана открытая была. Точнее, открытые. На обеих выпячивало по кости из голени. Ступни, как видно, сдавлены. Скривлённые, продранные лопатки без остатка ногтей за место них.

Обуза, возможно, но мне это положение раньше не мешало вовсе…»]

С.– [У вас на курсах, чего, отрабатывается момент формирования сотряса через платоний бюст?]

П.– [А?]

С.– [Вы, г-н прокурор, конечно, достойный специалист по делу с показаниями, спорить нет резона, но.. Это рассказа сюжет. Давайте чутка опустимся в мыслепроцесс, как считаете? Ага, да, класть я возжелал на то, что вы считаете: нули, коров, Бетельгейзе в Венере. Такой вам, значится, вопрос..]

П.– [С подковыркой?]

С.– [Как без этого, дорогой друг, как без этого? Принципиальная разница между прозаической фабулой и действительностью определяется в какой такой маленькой штучке?]

П.– [М? (по-настоящему не выкупая)]

С.– [(Вздыхает через «а») Ай, бажэ..

Не сбивало потерпевшего ничего, друг мой, ну. Не считая налёта дурошлепской вынужденной защиты в лице недоученного. Подсудимая сейчас свой как раз текст и воспроизводит нам. Вы кусок речи с его профиля выудили, или как?]

П.– [Оттуда, правильно.]

С.– [Ох-х (вздохнул). Ничего не исправить, Господь. Сноси их…

И вы, чего, художественный текст взять хотели, как показания потерпевшего? Это ваше задокументированное доказательство, честно, да?]

П.– [Почему бы…]

C. – [Так, мне хватит. Я в избытке того, что батрачу в заведомо несуществующем процессе, ещё и описанным в с собственных дубино-стоеросовых задачах спермотоксикозным синглтоном. Любовничек, матерь его.]

Г-жа Ш. – Пили, что найти удавалось. Ни в одном из ларьков нам не продали даже такой бурды, третий глаз от которой отдельным организмом вырастает. Кто-то выторговывал у отца водку взамен на половину зарплаты с летней работы. Кто-то приобщал для компании дедовскую настойку. Кто-то спрятанное под кроватью матери белое (скорее, жёлтое) вино. Тухлое такое же, как наши пения. В желудке моём до сих пор буря не надумает скончаться.

Пока часть компании уходила за добавкой, часть дожидалась на скамейках. Мы не смели уходить. Во-первых: никто не будет заниматься нашими поисками, пропьют собранное, пойдут дальше. Во-вторых: сами нигде мы выпивки не достанем. А продолжать веселиться требовалось очень. Так и остались: я с «Антоном», какой-то парень из параллельного, визгливая подруга.

Мне было очень хорошо, правда. За год каждодневных подготовок, груды исписанных тестов, которые днём придётся разбивать по мусорным пакетам; за год еженедельных покатушек по стервозным репетиторам, тот день для меня был отдушиной. Не хотела я думать ни о поступлении в ВУЗ, ни о том, как буду перед матерью выгораживаться за то, что пришла после восхода следующего дня, что я недавно купленные ею туфли сломала и на платье две прожжённые дыры объявились. Не мной, конечно. «Антоном». Но не буду же я своего дружочка подставлять. И не поверят мне.

П.– [Денег, так как, ждать, не?]

Мы сидели достаточно близко. Даже не на расстоянии размера моей ступни. Упитые детины. Я вглядывалась в его пересохшие губы, а он ко мне совершенно не поворачивался. Держал голову прямо. Прямо, как позволял вестибуляр. Натянул взгляд куда-то вверх. [Небо] медленно светалось. Дура́бес. Я плюхнулась виском на его ногу. Вообще, целилась я в плечо, но пусть и так. Рюкзак задрожал. Телефон! Думала, мать заботой прихватило. На радость, всего-то забыла снять лишний будильник. Как поведали мне часы, было 4 утра.

Ребята, те, что вокруг нас по парковым аллеям перешагивались, махнули куда-то моментально. На фоне машина, по звукам, собаку дохлую передавила. Посмотреть ушли, должно быть.

4 утра. Плюшевое небо оттенка «сырое мясо». Мои перекрашенные в бензиновые тона волосы покрывают любимые коленки. Помощник невидимый, наверное, в меня цистернами упоение тонкой трубочкой сцеживал. Никогда, кроме как в тех часах я не питала надежды быть способной обходится в буднях без хронической горечи. Понапрасну.

Мне «Антон» сказал, в парке кто-то ещё находился. Парень какой-то. Увидел нас, с размахом бросил в фонарь телефон. Сразу же обернулся, пошёл обратно к выходу. Наотмечался, видно.

Кретин.

[А-а, как бы; (вопросительно вздыхает звуком «а») я так и не пойму, г-н, прокурор, этот дуроколо волосно-бензиновый соображает, «Антон» – это фигура художественная?]

П.– [Опарышного субъекта?]

С.– [Ну-ну, помним же – вокабуляр, г-н прокурор.]

П.– [Извинение выражаю, г-н судья.]

С.– [Нейтралитета точка принимает ваше понимание,… а впрочем, как без этого… его самого; характеристика достаточно полная в адрес такого векторного действия, как хищение ментальной жены.]

П.– [О том и речь.]

Г-жа Ш.. – …Он на ветеринара хочет поступать. Я на психотерапевта. С баллами [Единого Государственного Экзамена] у нас порядок. Не зря ведь рожа…

С.– Глубоко слушание благодарит вас, дорогая, за таковое объёмное повествование, достаточно и сказанного. В качестве эксперта вызывается доцент кафедры психологии взаимоотношений Степан Аристархович Молочкин. Попросим.

[Входит Молочкин и два работника суда]

Работник первый.– …микрофон, постойте, микрофон не готов.

Мол.– А, да? Ну-ну, От ремня руки убери!

Работник второй.– Устройство крепится к нижней части спины.

Мол.– Да что ты!? И как это должно придавать ему дозволение мои ягодицы, как французские пирожки взбивать?

Работник второй.– Держите свои капризы на своей стороне, сможете?

Мол.– Охо! Теперича, значца, если сохранять независимость дыр от негласного вторжения мужицких, это, того самого… то мы в «капризничать» впадаю, так получается!

Работник первый.– Всё, можете начинать говорить.

Мол.– Разумеется, всё. Ещё бы ты задержался на моих бёдрах на всё слушание.

Работник второй.– Истеричкой не показывайтесь.

Мол.– Чего сказал?

С.– Благодарю, можете идти.

[Работники уходят]

Мол.– [Школяры]

С.– Степан Аристархович, в своём письме вы выразились, будто к этому делу вам есть, что выдать нам.

Мол.– Верно, так и есть.

С.– Хорошо, приступайте.

Мол.– Для начала (читая с записки), я бы, значца, выразил благодарность за позволение участвовать в данном процессе. Мне, как работнику сферы социальной активности, это очень, так это, льстит. Да.

Мои работы уже, знаете, не один год таскаются по конференциям то к одной, то в другие. И все они касаются, это, пробле… проблематики, ага, дружеских зон, какую мы наблюдаем и в этом деле. Обидно, правда, что самого потерпевшего мы не можем наблюдать сегодня, но это не столь важно. Важно учесть обстоятельство самого, таки, прецедент.

С.– К сути поближе бы…

Мол.– Да-да-да. Приставить «зону дружбы» в ряд к модернистской рамке – это не совсем то обстоятельное дело, на которое бы располагал свою светлую голову психолог натуры, как бы, уважаемой. Нет, встретить цепочку «я хочу, чтобы ты остался – я отталкиваю тебя – вернись» возможность была и в периоды, значца, даже эллинские, однако…

[подкладывает бумажку на нижний конец преддверия ротовой полости]

С.– Это что?

Мол.– Простите?

С.– Вы чем-то вбросили на уздечку языка.

Мол.– А! Ничего противоправного. Аскорбинка.

Настрой подходящий под обозримое место категорически ставит в сомнение обстоятельность…

У вас есть заметки об активности потерпевшего? Кстати, он, как, явиться?

С.– Дайте ему. Нет, по всей видимости.

Мол.– Да-а, прекрасно. М-мм. Ууух. Оу-у. «Внеплановая проверка электричества»? Смело.

С.– Степан Аристархович!?

Мол.– Так вот. О чём, то бишь, я?

С.– Вы пока ещё не выдали слушанию ничего, что дало бы процессу какой-нибудь сдвиг.

Мол.– Ага. Да? Ну «пока», это извечно «пока». Надо бы и исправиться.

С.– Так вот хотелось бы.

Мол.– Изучив зафиксированные данные о деятельности г-на потерпевшего в отношении подсудимой, на вывод рвутся некоторое число аппетитных умозаключений

С.– [Да надо же.]

Мол.– Да, г-н судья. Недоверие ваше поймано. И его перекрутка обосновывается вот

чем:

(Дыхание

смешанного

кокаина в хлорке)

«…таятся в присущих им лишь средах. Тишина по всем краям. О звуках жизни в ютившихся напоминает только возня: с учебниками, препаратами, с канцелярией, с…»

(Лаймы.)

«И только поддержание вышеизложенных состояний не даёт вероятность ссоре уползти на ступени куда более вредные для тонкого душевного строя, чем перепалка языками.

Казалось бы, укрываться друг от друга в прямоугольных пространствах, отделённых исключительно…»

С.– Степан Аристархович?

Мол.– «…затея не из разумных. Конфликт распухнет и вновь. Разве диалог не вытащит изнутри на стол рьяные претензии, не отбросит почву розни из утомлённых от неё телес? Возражу. Из бесед не извлекается исход, в котором персональная конструкция подменяется чертами, диктующимися и требуемые одним. Глупости. Либо принятие, либо раздор.

И отстранение – одно из подходящих решений. Одновременно с побегом от взаимодействия, раздумки о последнем прилежно теплятся, предлагая двум из сторон персональный лист оправданий. Кто уж при характерных этим атрибутом головах станется энтузиастом перемены? Действительно. Малая доля»

С.– [Разве это его текст?]

(постукивая молоточком по правому берду)