Жена Тони

– Да, отвергла. – Саверио было нелегко признать это вслух.

– Тогда ну ее к черту.

– Справедливо. Если бы она меня любила, я бы отдал ей все, что у меня есть.

– Ты от нее глаз оторвать не можешь, – улыбнулся отец.

– Вот будь у меня девушка, уж я бы хорошо с ней обращался. Потому я тебя и ругаю, Па. У тебя же есть девушка. Надо хорошо с ней обращаться.

– Ты ничего не знаешь.

– Кое-что я все-таки знаю. Например, что грех любить девушку и не показывать ей этого.

– Ай, оставь, – отмахнулся Леоне.

– Ты даже не понимаешь, как тебе повезло. Однажды поймешь, но будет слишком поздно, – выпалил сын напоследок и оставил отца одного на кухне.

По пути к себе на второй этаж он увидел, что мать сидит в гостиной у радио. Розарии было сорок лет, и седина только начинала пробиваться в ее черных волосах. Она сохранила стройную фигуру, а черты лица выдавали коренную венецианку – точеный нос, прекрасные карие глаза.

Розария украсила их скромный дом как смогла: покрасила стены в веселый желтый цвет, то и дело до блеска натирала воском серый линолеум, сшила муслиновые занавески – вроде простые, но по-своему изящные, с оборочками по низу. Украшения для рождественской елки она тоже изготовила своими руками, и теперь эти невесомые, будто сотканные из паутинок кружевные звездочки эффектно свисали с колючих ветвей. Саверио не раз замечал, что мать изо всех сил старается привнести хоть немного красоты в их жизнь.

– С тобой все хорошо, Ма? – заботливо спросил он.

– Да, да. – Она отмахнулась от сына тем же жестом, который только что сделал ее муж.

– Мне очень жаль, что так вышло.

– Стул починить не получится, – вздохнула она. – По-моему, с этим не справится и десяток столяров. Дерево уже никуда не годится. Пойдет на розжиг.

– Я куплю тебе новый стул.

– Лучше отложи деньги.

– Я так и сделал, Ма. Они наверху, под матрацем. Когда я наконец-то потратил деньги на что-то красивое, ничего хорошего из этого не вышло.

– Очень жаль, – сказала мать.

– Может, в следующий раз получится, – улыбнулся Саверио.

– Мне нравится наша елка, – заметила Розария, разглядывая елку от пола до макушки. – Будет грустно ее разбирать после Богоявления.

– Ты здорово ее украсила.

– Спасибо, Сав.

– Ты купила мне шляпу? – Саверио поднял стоявшую под елкой большую круглую коробку в оберточной бумаге.

– Да ты подглядел!

– Не-а, просто догадался по коробке, она ведь круглая.

– Я ее плохо завернула, – сказала мать извиняющимся тоном.

– Все отлично, Ма.

– Надеюсь, она тебе понравится.

– Шляпа мне нужна.

– Я знаю. – Она понизила голос: – В кепке ты не произведешь впечатления на руководителей оркестра. А я хочу, чтобы ты пошел на то прослушивание.

– Мне бы тоже хотелось, Ма.

– Ты всю душу вкладываешь в пение.

– Я верю в то, о чем пою, – признался он.

– Вот потому это так трогает людей.

Саверио сел рядом с матерью.

– Например, слова «В яслях дремлет дитя», – сказал он.

Розария обняла сына.

– Их написал человек, который держал на руках младенца, – улыбнулась она.

Саверио попытался отстраниться, но мать не отпускала и только крепче сжала его в объятиях.

– Ты навсегда останешься моим малышом.

– Ма! – смутился он.

– Я вырастила хорошего сына. Настоящего артиста. Я хочу, чтобы ты им стал. Помнишь, ты раньше писал стихи. Ты ведь мог бы сочинять песни – такие, как эта.

– Наверное, можно попробовать, – согласился он.

– Надо пробовать. Надо использовать свой талант. Грех этого не делать.

– Мне нравится петь в церкви.

– Ты ведь знаешь, когда в семье Пепаретти режут свинью, миссис Пепаретти всегда приносит мне кусок лопатки. А я люблю потушить ее в горшке, под соусом. В один год она принесла мясо, а оно не влезло в мой горшок. Кость оказалась слишком велика для моего несчастного горшка. Не было никакой возможности приготовить это мясо. Так что мне пришлось вернуть ей лопатку, иначе свинина так бы и пропала. Мне кажется, у тебя похожий случай: ты перерос свой горшок. Тебе тесно в хоре церкви Святого Семейства, а летний фестиваль в Дирборне всего лишь для любителей. Пора найти нечто побольше и получше, – заключила Розария.

– А как я узнаю, что мне это по зубам?

– Это проще всего. Если ты будешь нравиться людям, они тебе это покажут. А не понравишься, всегда сможешь вернуться на конвейер.

– Ты говорила об этом с Па?