За свое счастье

– Тимофей!!! – учительница резко развернула ученика к себе спиной и вырвала из рук листок с вопросами. Опознав пропажу, Агнесса Викторовна без лишних комментариев сказала четко и ясно для всех:

– Всем за урок два! Можете поблагодарить Тимофея! – вымотанная учительница села за стол, опять уткнувшись в классный журнал. Класс рассмеялся еще больше, а потом начали аплодировать Тиму, не обращая внимания на обиженного учителя.

– Вот это урок! В первый раз такой был! – обсуждали Тимкину выходку после урока истории, – надо чаще так уроки проводить, – смеялся Ромка. Одноклассники собрались вокруг первой парты в кабинете литературы и русского языка, обсуждая мимолетные сорок пять минут. Ребята нисколько не огорчились из-за двойки.

– Тимофей, что ты натворил на истории? – вдруг влетела в кабинет разъяренная Татьяна Алексеевна, – Тимофей, быстро к директору!

Парню деваться было некуда. С поддержкой друзей – держим кулачки за тебя – Тим смело пошел к Анфисе Степановне. До нужной ему двери он дошел быстро, но чуть помедлив, постучал два раза.

– Входи, – послышался голос директрисы Тиму. И он решительно вошел внутрь. Анфиса Степановна сидела в своей обычной позе, в той, в какой ее можно было застать всякий раз, когда заходишь к ней в кабинет. Она рассматривает какие-то бумаги и ставит на них подписи и печати. Одинаковыми такими бумагами был завален ее стол.

– Ну-с, рассказывай, Тимофей. Что ты там натворил? – ровным и несколько равнодушным голосом сказала директриса. Тимофей уставился на картину, что висела на белой стене: женщина неземной красоты вся, как новогодняя елка, украшена золотом обнимает с ее ростом огненного тигра. Взгляда парень отводить не хотел:

– Ничего особенного. Просто… – парень пожал плечами, копаясь в своей голове, ища хорошую и правдоподобную отговорку. Но как бы он не разбирал по полочкам свои мысли, ни одна идея его не посетила. Тимофей услышал, как Анфиса Степановна тихо, но тяжело вздохнула:

– Почему тогда Агнесса Викторовна на тебя жаловалась? – продолжала вести допрос директриса, не встречаясь взглядом с учеником.

– Она немного преувеличивает, – первое, что пришло на ум, сказал Тим, все еще рассматривая картину в позолоченной рамке.

– А что она могла преувеличить? Она мне сказала, что ты просто сорвал урок!

Тимофей поежился от стыда и, наверное, даже, покраснел, но хорошо, что Анфиса Степановна была отвлечена бумагами. Тимофею стало любопытно, что там постоянно рассматривает директор. Парень осторожно заглянул через стол, но тут тяжелый взгляд Анфисы настиг голубые глаза Тимофея. Парень, сконфузившись, поспешно перевел внимание на картину, делая вид, что ему эта картина нравится.

– Знаешь, что Ульянов, иди-ка ты в класс. Мне, знаешь, некогда заниматься вашими выходками, когда у меня кипит работа. – Анфиса Степановна взяла черную гелиевую ручку и поставила подпись.

– Чудная картина, – бросил напоследок ученик.

– Спасибо. На день Рождения мне подарили, – равнодушно ответила Анфиса, вглядываясь в тексты.

В классе он застал всех одноклассников сидящих на своих местах, а около учительского стола, выпрямив спину, стояла их классная руководительница. Внимание присутствующих перевелось на него.

– А, Тимофей, садись на свое место. Все тебя ждут! – произнесла Татьяна Алексеевна волнительно. Тимофей послушался.

– Ребят, ну вы же уже взрослые, – начала говорить учитель, – первая итоговая аттестация уже вот-вот на следующей неделе. Кто-то уже покинет нашу школу, кто-то продолжит обучение. Но вы же должны понимать, что с учителем так вести себя нельзя. – Класс молчал, повесив головы, – и то, что вы не были готовы к контрольной работе, не повод срывать урок. Теперь, Тимофей, из-за тебя у всего класса двойки. Еще на той неделе, когда был педсовет, я нашему директору сказала, что мой класс не может плохо поступить… Я на счет того, что произошло на той неделе в понедельник, – пояснила она, хотя ученики точно знали, о чем она говорит. Кто-то курил в туалете на третьем этаже, но кто именно это был, не знают. – И вот сегодня вы поставили меня в неловкое положение перед директором и перед другими учителями. Врывается в учительскую Агнесса Викторовна и говорит мне вот такие вещи, что ученик из девятого «Б» класса сорвал урок, потому что не был готов к контрольной работе. А я знаете, что сказала? – Татьяна Алексеевна не ждала ответов, а продолжила, – я сказала, что не может этого быть. Я еще долго не верила ей. – На лице у учителя Тимофей прочитал разочарование и грусть. Ну, кто мог подумать, что так все выйдет. Кто мог подумать, что Агнесса войдет неожиданно, к тому же, когда идет к кабинету, цоканья каблуков не слышны. Крадется на цыпочках что ли?

– Тимофей, замечания писать тебе на сей раз не буду. Но что бы было это первый и последний раз. Ясно? И это касается всех!

Татьяна Алексеевна вышла из кабинета, вытерев нос левой рукой.

– Да уж, – сказал себе под нос Тимофей, у которого сердцебиение участилось, а на лбу выступил пот.

– А что тебе сказала Степанна? – спросил Ромка, чтобы потушить внутри себя огонь любопытства, от которого парень пыхтел.

– Ничего. Вот, понимаешь, ничего! Отпустила, сказала, что дел много.

– А мне жалко стало нашу классную, – призналась Валя.

– Мне тоже, даже стыдно стало, – согласилась Надя.

– Да, девки, я тоже с вами согласен, – сказал Ромка и повесил голову. Вале показались странными его слова – согласен – но промолчала. Вообще-то, Ромка впервые согласен с девушками, особенно с Валей, которую грозился на первом уроке прикончить за школой, а теперь он с нею согласен. Вале показалось, что в Роме проснулась совесть, голодная после долгой спячки совесть вдруг начинает грызть его изнутри, давая о себе знать. Рому это мучило. Остальные уроки прошли как по маслу. Веселиться никто не хотел, а поэтому остаток дня тянулся медленно и даже в странной обстановке. Вот Маша, специалист по физике, молчала весь урок и, кажется, даже не слушала учителя. Валя заметила это, когда стояла у доски. Маша смотрела в тетрадь пустым взглядом, даже не обмолвилась о том, что Валя допустила ошибку в задаче, которую решала на доске. Учитель физики, Павел Ильич, еще долго отчитывал Валю за незнание формул, но девушка изучала Машу. Вдруг, как будто ее стукнули по голове чем-то тяжелым, и она внезапно неаккуратно оторвала лист бумаги из тетради по физике и что-то нацарапала ручкой. Валя, повинуясь Павлу Ильичу – он сказал ей садиться на свое место, отошла от доски. Это был последний – седьмой урок – в пятницу. Раздался, уши раздирающий, громкий звонок на перемену. Ученики девятого «Б» неохотно записывали домашнее задание по физике.

Дежурные остались после уроков дежурить в кабинете – это были Егор Поролеев и Стас Дунин, которые сидят вместе за третьей партой на втором ряду. Остальные, и Валентина в том же числе, засобирались домой. В гардероб никто не спешил.

На улице стояла отличная погода, даже ветер, что дул еще ранним утром, стих. Теперь было не столько жарко, сколько душно. В юбке и тесной блузе было очень жарко, а на каблуках было тяжело передвигаться. Тяжелый рюкзак, набитый книжками, создавал еще больше проблем – тяжести. Из-за него становилось еще жарче, так, что можно упасть на землю. Ученики школы номер «112» уже прощаясь со всеми, расходились по своим сторонам. Вале было по пути лишь с Ирой. Поэтому Ира ждала ее на крыльце, как обычно, как и все семь лет. Просто Ира – новенькая, которая пришла к ним во втором классе. Кажется, она приехала с Востока, и целой семьей поселились в холодной и непредсказуемой Сибири. Сама Ира никогда не рассказывала о своей прежней жизни на Востоке, упомянула лишь то, что из глухой деревушки, которая почти исчезла с лица Земли.

– Валь, ну ты чего так долго? – ноет Ира, щурясь от солнца. Валя только появилась на крыльце здания и спускается вниз по каменным ступеням к подруге.

– Жарко ведь, – продолжала Ира, но Валя не отзывалась, пока между одноклассницами расстояние не сократилось до одного метра. Тогда Валя ответила, тоже щурясь от солнца, которое щекотало своими настырными лучами все лицо:

– Ждала, пока толпа рассосется.

– Понятно. В кафешку не хочешь зайти? А то жарко, сил моих дамских нет, – шутила Ира, проведя левой рукой по длинному полотну своих черных крашеных волос. Валя согласилась и тут вспомнила про долг. Но подруга уже направлялась к школьным воротам. Валентина поспешила за ней. Ира о чем-то весело болтала, но Валя не успевала ловить суть этих слов.

– Купим колы и мороженого. – Розовенькие губки Иры растянулись в мечтательной улыбке, словно она уже представляет, как съедает большую порцию шоколадного мороженого с мятой и запивает газировкой. До самого кафе, мимо которого Валя всегда проходит утром по пути в школу, но никогда не обращает на него внимания, даже никогда там не была, идти было недолго. А вот Ира, любительница ходить по кафе и ближайшим закусочным, видимо, часто здесь бывает после школы.

– Здесь дают самое вкусное мороженое в городе. Нет, в мире, – разводит она руками. Валя поняла, что не ошиблась – Ира здесь уже была и не один раз. Девушка уверенно проходит внутрь и занимает свободный столик, который попался ей на глаза. Валя следует за ней хвостиком, осматривая интерьер помещения – простенько, но со вкусом: круглые красные столики и такие же красные стулья, плиточный пол, белый потолок, а на потолке свисают много-много маленьких ламп, большие окна, через которые видна большая территория улицы; в кафе прохладно, потому что присутствует кондиционер. От столика к столику бегают официанты в красных фартуках с блокнотами. И к столику подруг подбежал молодой, лет семнадцати-восемнадцати, официант:

– Ваш заказ, – как запрограммированный робот, говорит он, приготовясь писать в блокноте.

– Ты что будешь, Валюх? – спросила сначала Ира у подруги.

– Клубничное мороженое и колу, – отозвалась она, переведя глаза на черноволосого парня. Тот записал.

– А мне шоколадное мороженое с мятой и колу. – Сказала Ира. Парень записал, обронив: «Хорошо!», удалился.

– Кстати, Ир, – начала Валя, роясь в сумке с книгами в поисках кошелька, – я же должна тебе. – Валя все еще рылась в рюкзаке, но почему-то все попытки ее найти красный кошелек оставались тщетными. Ира смиренно ждала.

– Черт, – Валентина уставилась на Иру испуганным взглядом, – Ир, кажется, у меня кошелек украли.

Ира осеклась:

– Что?!

– У меня пропал кошелек.

– Может, ты его дома оставила, – предположила Ира, пытаясь сгладить ситуацию. У Вали нарастала истерика.

– Ир, я еще не страдаю склерозом. Я знаю, что утром кинула в сумку кошелек, – Валя начала по одному учебнику доставать из портфеля и класть на стол, но кроме тетрадей, учебников и пенала с ручками и карандашами ничего она не обнаружила. Ира нервно потирала ладони, ожидая, что же будет дальше. Официант, мило улыбаясь, принес заказ:

– Ваш заказ, – увидев стопку учебников, он озадачился, – все нормально?

– Нет, все просто ужасно, – Валя заметно нервничала, но убрала со столика книжки. Теперь место на столе освободилось, и официант спокойно поставил на него две газировки и два мороженого. Ира притянула к себе свое шоколадное и изучила лицо подруги: оно покраснело от страха, а глаза застелили слезы так, что Ира не могла различить цвет радужки Валиных глаз:

– Не переживай, найдется пропажа, а пока я расплачусь.

Валя перепугалась из-за того, что может влезть в долги, хотя она и так в них, скорее всего, она боялась увязнуть в них, как в болоте, и не выбраться, так и потонув в них. Ира смягчилась:

– Ну, правда, завтра вместе пойдем к директору и все расскажем, – Ира сделала сочувствующее лицо и накрыла Валину кисть руки своей ладонью. Но Валя была отвернута в сторону окна. Слезы все наполняли и наполняли ее глаза, как все время наполнять какую-нибудь емкость водой, и в один прекрасный момент вода переполнит емкость и выйдет за ее пределы. Струйка слезы скатилась по щеке и разбилась где-то на полу.