Дети Тихого Камня

Тон Роджера и Мари-Элизабет с каждой фразой становился всё выше, а выпады в сторону друг друга всё более и более изощрёнными. В какой-то момент, это стало невозможно слушать. Мисс Бёрбал, через силу натянула добродушную улыбку и распахнув руки, будто собиралась обнять все детей разом, жестами попросила их подняться из-за стола.

– Дорогие, давайте-ка, пройдём в гостиную. – аккуратно попросила женщина и помогла самой младшей, Эмили, спуститься со стула. – Родители заняты, не будем их отвлекать, да? Посидим пока, сыграем в нарды. – мисс Бёрбал собрала всех троих Томпсонов почти в охапку и стала, будто утят, направлять к выходу. Перед самой дверью, она обернулась и резко изменилась в лице. – А ты чего там застряла, девица? – опытная служанка заставила молодую горничную покраснеть свои вопросом. – Нечего там уши греть, давай с нами. Тоже сыграешь, если умеешь, от тебя не убудет. Быстро!

Анна смотря под ноги, точно пушинка, быстро пролетела от сервировочной тележки в гостиную так, будто её балетки и вовсе не касались пола. Когда мисс Бёрбал убедилась, что никого, кроме мистера и миссис Томпсон в этой части дома не осталось, она тихо, слегка склонившись, будто хозяевам сейчас было дело то соблюдения правил, отступила и закрыла за собой дверь.

Поместье Квайтстон было удивительным местом. То в нём был слышен каждый шорох и скрип старой половицы, то просто закрытая дверь могла спасти от зашкаливающих децибел. В гостиной было тихо. То самое место, где сегодня и началось «приключение» детей Томпсанов, если его можно было так назвать. Кто бы знал, что невинная игра в поиск сокровищ обернётся такой чередой бед!

– Это мама и папа из-за меня ругаются? – со всей глубиной детской невинности спросила Эмили у собравшихся. – Я виновата?

– Нет, ты что! – тут же вскинулась Эбигейл и приобняла сестрёнку за плечи. – Ты тут совсем не при чём… Никто из нас не при чём!

Девчонка хотела сказать что-то ещё, дабы убедить сестру и избавить себя и всех остальных от накатывающих у Эмили слёз, но её прямолинейность не давала ей выдумать что-нибудь эдакое, чтобы сделать эту ситуацию доступной пониманию маленького и чувствительного, милого создания. На помощь ей пришёл Майкл:

– Ты же знаешь, какая у отца нервная работа. – подхватил слова Эбигейл Майкл и, расстегнув пиджак, засунул руки в карманы брюк, сделав свой образ свободнее. – Мы же как раз говорили об этом с мамой… Наверняка, какой-нибудь важный контракт сорвался, а вместе с ним и прибыль, и теперь они не полетят в Европу… Ты же знаешь нашу маму! Несколько месяцев без музеев и Британских брендов и у неё уже начинается паника.

Майкл усмехнулся и выглядел при этом довольно убедительно. Так легко и неотъемлемо ему давалась эта ложь, что лучшие в мире игроки в покер позавидовали бы. Эбигейл смерила его благодарным взглядом, так как младшенькая успокоилась и уже не так глубоко уходила в свои надумывания. Но всё же, нужно было её отвлечь.

– Так что, мы играем или нет? – спросила Эбигейл удручённо. – Мисс Бёрбал, вы обещали!

– Да, да, конечно… – женщина растерялась на мгновение, а потом стала трясти рукой в сторону винтажного секретера. – Анна, достань там… В верхнем правом ящике коробка. Да, именно.

Прислуга достала коробку с шахматами и, переставив с журнального столика вазу на камин, положила на него игру. Дети тут же принялись обустраивать поле, как того полагали правила и считаться, чья партия будет первой. Они и думать забыли о том, что было всего пару минут назад. Мисс Бёрбал всё ещё была насторожена и то и дело, поглядывала на дверь, ведущую к столовой и беспокойно перебирала пальцы, будто чувствовала неладное. Конфликты не новы для этой семьи, но сейчас, как будто всё по-другому…

– Анна, давай с нами? – предложила Эбигейл горничной, и та замотала головой.

– Что ты! Я не умею в это играть. Если только в шашки…

– Мы научим. – отмахнулся Майкл, даже не подняв взгляда. – Давай, нам не хватает одного. Будешь играть с Эмили. С ней у тебя точно проблем не будет.

– Эй! – вскинулась младшая сестра, и толкнула брата в плечо. – Я не так ужасно играю. Да, долго, но не ужасно!

– Прости, Эмили. – извинился Майкл абсолютно без эмоций, но глаза всё-таки от игрового поля поднял. – Я не имел ввиду, что ты плохо играешь, просто ваша партия будет медленнее, и чтобы она не затянулась на бесконечно, мы с Эбигейл сможем вам подсказывать.

– Тогда мне будет помогать Эбигейл! – тут же выдала Эмили, всё ещё обиженная на брата.

– Как пожелаешь. – покорно склонил голову Майкл и установив последнюю фишку, объявил: – Мы с Эбигейл играем первые, чтоб на примере своей игры объяснить правила Анне. Надеюсь, против этого ты не будешь?

В его голосе было слышно столько яда, хотя, взглянув на невинное личико люди бы подумали, что это чистый ангел во плоти. Майкл научился этому у старших. У отца, у своих учителей, в «высшем свете», куда изредка, но брал его с собой отец. К своему невеликому возрасту он выучил этот стиль общения, как дважды-два и назывался он: «унижать самыми невинными фразами». Вроде тебе и предъявить ничего оппонент по разговору не сможет, но и осадочек неприятный у него останется.

Не сказать, чтобы Майклу это сильно нравилось, но он ни раз, и ни два сталкивался с тем, как его отцу приходилось апеллировать к этой технике, чтобы отстоять своё имя. Как подобными колкостями меж собой перекидывались учителя, чтобы возвысить свой авторитет… Не в открытую, разумеется же это всё делать. Ведь так можно нажить себе врагов, а их и так по жизни будет не мало. И всё это Майкл, в свои восемь, уже понимал.

Дети и Анна (что не многим по интеллекту отличалась от детей) переключили всё своё внимание на первую партию нард. Мисс Бёрбал же всё была настороже. Она торопливо перебирала в свих пальцах край фартука с закрытыми глазами и, казалось, была готова врасти в дверь, между столовой и гостиной. Нет, не из любопытства, ни в коем случае! Она вообще опасалась всех интриг и сплетен, что плела местная прислуга и всячески старалась это искоренить. Её сердце чувствовало неладное, а она была женщиной простой, деревенской, всю свою жизнь отдавшей заботе о чужих детях и семьях, оттого и привыкшей доверять своим предчувствиям. Чего она ждала сейчас, она не знала. В голову лезли самые страшные мысли, вплоть до того, что хозяева в порыве гнева поубивают друг друга! Это, разумеется, крайности, но чем чёрт не шутит. В этом поместье случались вещи и похуже…

Майкл, Эбигейл и Эмили с Анной продолжали играть партию одну за другой. Мисс Бёрбал уже стёрла оторочку своего фартука почти в прах. Время тянулось так медленно, и уже начало отсчитывать шестой час. Скоро будет впору ужинать, а дети даже ещё не отобедали. Это было ещё одним поводом для нервов у мисс Бёрбал, но пока младшие Томпсоны заняты игрой, им не до голода и то слава Богу! Бедная женщина уже не знала, как может решится эта ситуация, как вдруг:

– Истеричка! – двери распахнули с такой силой, что они ударились о стены и своими ручками оставили вмятины на стенах. – Чтоб ты провалилась со своими титулами!

Это был Роджер Карл Томпсон. Он пронёсся мимо мисс Бёрбал с такой скоростью, что ту даже пошатнуло. Он скрылся из вида за считанные секунды и только хлопнувшая входная дверь сообщила: хозяин покинул усадьбу. За окном раздался рёв двигателя и звук пробуксовки. Теперь точно уехал. Дети оторвались от игры и только молча стреляли глазами то на ошарашенную мисс Бёрбал, то на окна.

Спустя время, в гостиную вышла взвинченная мать, и вся её мимика говорила о том, что она на грани и любая мелочь может вывести её из себя. Под горячую руку попалась мисс Бёрбал. Мари-Элизабет уставила на неё свой длинный, изящный палец:

– Ты! – прошипела она сквозь зубы.

– Да, миссис Томпсон. – со всем хладнокровием и выдержкой, как подобает работнику ответила мисс Бёрбал глядя в пол.

– Зачем ты это сделала? – продолжала шипеть мать.

– Я не понимаю о чём вы говорите.

– Зачем ты увела моих детей!? – сорвалась на крик хозяйка дома.

– Прошу прощения, миссис Томпсон. – мисс Бёрбал была крайне осторожна в своих словах, понимая, что ходит по лезвию бритвы. – Я подумала, что детям не стоило находиться там.

– Ах, ты подумала… Подумала! – Мари-Элизабет с отмашкой влепила пощёчину прислуге.

Майкл дёрнулся, Эмили закрыла глаза руками, а Эбигейл с криком «мама!» бросилась к ней и остановилась лишь на полпути, видя, что мать не собирается продолжать. Мисс Бёрбал подняла взгляд на хозяйку и смотрела ей прямо в глаза, а та продолжала:

– Ты что, мать, чтобы думать за них!? Ты им кто!? Я сказала, чтоб они ушли!? Что за самовольство! Они должны видеть! Они должны знать, кто их отец! Кто тебе разрешал заниматься самоуправством!?

Мари-Элизабет билась в истерике и сыпала возмущениями. Невольные зрители сего представления старались не шевелиться и не дышать. Мисс Бёрбал выслушала всю канонаду недовольств от хозяйки и только когда они сошли на нет, позволила себе взять слово:

– Миссис Томпсон, я служила нескольким именитым семьям этого города, и ни разу… Повторюсь, ни разу, там не опускались до такой низости, как физическое наказание прислуги, будто мы в феодальном строе. – Мисс Бёрбал не отрываясь смотрела на Мари-Элизабет. – Но в вашем поместье, это норма даже в сторону собственных детей. И хоть мне и больно на это смотреть, но да, вы мать, и в этом я не могу препятствовать вашим воспитательным методам. Однако с собой я так обращаться не позволю. Я старше вас почти вдвое, и хоть не имею титула и звания, заслуживаю уважения. Извините, но я подаю в отставку.

– Как будто после твоего проступка тебе бы кто-то позволил здесь остаться! – презрительно фыркнула миссис Томпсон. – Собирай свои пожитки и чтоб к ужину тебя в моём доме не было!

– Да, мэм. – с полным спокойствием мисс Бёрбал склонила голову перед своей уже бывшей хозяйкой.

Глава 4. Сумрак

Мисс Бёрбал оказалась на удивление тактичной женщиной, безукоризненно знающей своё дело. Раньше на это не обращали внимание. Но когда, даже после случившегося довольно непростого, конфликта, она, как полагается, обслужила за обедом и детей, и миссис Томпсон, была мила и осторожна, держала на лице добродушную улыбку, сразу становилось ясно: она обходительный работник.

И если, посмотрев со стороны, в мисс Бёрбал можно увидеть вежливую прислугу, то дети же, смотря на неё, видели добрую женщину в летах, что, отчасти, смогла заменить им бабушку. Она ухаживала за ними, когда они болели, играла, когда им было скучно и никто этого не видел. (Ведь мисс Вайолд это не одобряла. А если бы узнала, то и детям, и мисс Бёрбал бы досталось.) Она дарила им подарки ко дню рождения и на рождество со своей относительно небольшой зарплаты горничной. Она их любила, и дети, если не любили, то точно дорожили этой милой женщиной, что делала их жизнь в старинном поместье чуточку теплее, добрее и ярче.

Даже сейчас, после обеда, она проводила детей до их комнат и с улыбкой поглаживая Майкла по спине, наставляла:

– Пообещаешь мне, что будешь радовать сестрёнок и себя? – попросила мисс Бёрбал у Томпсона младшего и, выстроив детей перед собой в ряд, оглядела их с ног до головы своим добродушным взглядом. – Образование, этикет, ответственность… Конечно, это очень важно, но дети, прошу вас, не забывайте жить! Времени так мало, вы бы только знали… Мне вот всех пяти лет с вами было мало!

Она присела на корточки и сгребла девчонок в свои объятия. Эмили не смогла сдержаться и начала тяжело дышать от слёз. Эбигейл же насупилась, чувствуя на себе часть вины за то, что мама обидела такую открытую и светлую женщину, и что она с этим ничего не смогла поделать. Это было так в её стиле! Искать справедливости у взрослых в своём крошечном возрасте… Мисс Бёрбал это понимала.

– Нет, нет, нет… – начала успокаивать она девочек и чуть отстранилась. – Даже не думайте! Нет никакого повода для слёз и обид.

– Но мисс Бёрбал..! – начала Эмили с умоляющим взглядом.

– Нет, дорогая. – мягко прервала её женщина. – Я не могу остаться. Так бывает в жизни, и нужно уметь смириться с тем, с чем, кажется, смириться нельзя. Угу?

– Мы понимаем, мисс Бёрбал. – взял на себя обязанность говорить Майкл. – И мы просим прощения за нашу маму. Она была слишком расстроена, но это не оправдание.

– Всё в порядке, дорогой. – поджав губы, произнесла женщина и поднялась на ноги. – Вы не должны извиняться за ошибки своих родителей, но в любом случае, спасибо тебе.