Вифлеемская Звезда

– В класс иди и не доводи больше Марину Олеговну.

Пока он шёл в класс прозвенел звонок на перемену. Он не хотел возвращаться, смотреть кому-нибудь в глаза. Ждать вопросов, терпеть молчаливую изоляцию. И всё же он подумал: “Вот гадины, вот пресмыкающиеся, не смогли даже на уступку пойти, а всё что я делал до этого как коту под хвост. Да что б я ещё хоть раз что-то учил. Вмешали мать. Как же они меня бесят”.

Уроки закончились, и он не пошёл домой, отправился бродить как неприкаянный. Наверное, Алёна Витальевна уже дома. Грядёт неприятный разговор. Сергей отправился в парк. Вместо оживлённой дороги мимо амфитеатра или аттракционов он избрал глухую и почти никем нехоженую тропу за зданиями больницы и амбулатория. Пятьсот шагов от оживлённой проезжей части, и ты попадаешь в дремучую глушь. Высокие пятнистые грабы содержали подопечную им часть парка в полусумраке даже днём. Кое-где валялись пакеты, салфетки и опустошённые бутылки. Здесь он и закурил. Надо было успокоиться перед предстоящей беседой. Сергей Колязин сел на грязное сломанное дерево. Он не желал теперь видеть человеческое отродье. Их рожи ему опостылели. Но более чем рожи достали его порядки, установленные ими.

Сидеть стало невмоготу, и он собрался в кучу и отправился в свою квартиру. У подъезда стояли и болтали о чём-то своём две бабки с нижних этажей. Колязин ничего им не брякнул, хотя с самых пелёнок ему долбили в мозги, что нужно здороваться. Ранее он как солдатишка слепо исполнял приказы руководства, но поразмыслив маленько, решил избавить себя от устоев, смысла в которых не видел.

Вошёл внутрь и осилил все восемь этажей на одном дыхании.

Квартира. Было слышно, что на кухне кто-то орудует ножом.

Сергей не счёл нужным здороваться и тут же прошмыгнул в комнату и завалился коротать время.

Достал свой набор для рисования и стал дорабатывать эскиз.

Сергей Колязин нигде не учился рисовать, но в этом он находил своё самовыражение. Завсегдатой тематикой его рисунков были драконы. Европейские, японские, китайские. На пейзажах моря, скал, гор и бесконечного неба. Тут Сергей был царём и владыкой. Тут он чувствовал свою силу.

Он попросил сестру Елену отключить телевизор, чтобы тот не мешал его творческому настрою. Она послушно повиновалась.

– А я этого не видела? – спросила сестрёнка, смотря из-за плеча на эскиз.

Ей было на этот момент где-то восемь лет. Волосы русые и обычно собраны во что-нибудь этакое. Лицо простодушное: не пышет чем-то сверхъестественным, зато и не приводит к отвращению. Дома она была довольно тихой девочкой, а в школе, судя по её рассказам и байкам, она была весьма общительна. Если расположение духа Сергея было не омерзительным, то они вместе могли играть в лошадей или конструктор.

– Это новый. – ответил брат и стал тонким грифелем карандаша выводить облака за головой змеи. – Китайский дракон Ин-Лун, который может управлять погодой.

– А почему у него крылья? Ты же говорил, что у китайских драконов нет крыльев.

– У Ин-Луна есть крылья, он – особенный.

Почему-то последнюю фразу он невольно спроецировал на себя. “Жаль, что их не существует.” – подумал Колязин.

В детскую неожиданно входит Алёна Витальевна. Она сразу же с серьёзным выражением лица обратилась к сыну. Почему-то она сразу не напала на него, когда Сергей пришёл домой. Видимо, процесс готовки не позволял отлучиться.

– Сергей, выйди на кухню.

– Зачем? – оборонялся девятиклассник, уже готовый к бою.

– Надо поговорить.

– Можно и тут поговорить.

Мать не хочет отчитывать сына при сестре, но выкурить саботажника из убежища не так-то просто.

– Хорошо, тогда, Лена, выйди пожалуйста из комнаты на пару минут?

– Зачем? – тоже спросила сестра.

– На пару минут.

Девочка в недоумении бросила игрушки и ушла в другую часть квартиры. Мать закрыла дверь и сразу же бросила:

– Почему мне сегодня звонил директор насчёт твоего поведения?

– Утверждают, будто я сорвал урок.

– Зачем ты себя так вёл?

– Как?

– Хамил, огрызался, не выполнял требования учителя.

– Из меня рядили терпилу. Я не собираюсь быть терпилой.

– Что уже?

– Я попросил вместо дурацкого сопливого стиха другой вид работы, и вместо поддержки инициативы ученика получил плевок в лицо, потому что это не входит в программу.

– Опять со стихом проблемы? – мама как бы и готова была поднять голос, но не видела в этом смысла. Сама ещё с младшей школы помнила, какое это неблагодарное дело – стихи. Убитые до ночи часы и слёзы сына.

– У меня только из-за этого по литературе хуже отметки.

– А грубил Марине Олеговне зачем?

– Ничего я не грубил. Говорил, как есть, я не виноват, что она так бояться правды, как нечисть боится света.

– Ну не говори ты им так, не отвечай. Ты же знаешь, что так нельзя. Промолчи тактично.

– Им можно необоснованную чушь пороть, а мне нельзя и возразить? Классика.

– Они старшие, не пререкайся.

– То, что их физический возраст старше, ещё не делает их умнее.

– Теперь из-за твоего поведения мне придётся идти с тобой в школу. – грустно сказала мама.

– Да забей и не иди.

– Нельзя так.

– Я бы на твоём месте проигнорировал.

– Плохо подумают.

– Чужое мнение и гроша ломанного не стоит, если они тебе ничего сделать не могут.

–Ладно, – вздохнула она, – иди есть, Сергей.

Алёна Витальевна вышла из комнаты и Сергею полегчало. Всё оказалось не так ужасно, как казалось. Он глянул на эскиз и увидел извивающееся тело китайского дракона. Он свободен. Он и есть свобода.