Инквизитор поневоле

И я, кажется, извращенную логику начальства понимал. Загрузить меня заведомо невыполнимой работой и потом с удовольствием наказывать за неисполнение. А если еще и окажется, что тут как в НКВД, то есть «выговор, строгий выговор, расстрел», то в инквизиторах я пробуду не слишком долго.

Я уж было хотел бросить этот ежедневник Амнису в лицо да высказать все, что о нем думаю, как тот неожиданно добавил:

– Первый год службы считается обучающим, и оценивается не столько результат работы инквизитора, сколько проявленные смекалка, усердие и наличие иных необходимых навыков. Но это не значит, что можно халатно относиться к выполнению поставленных задач, так как по окончании года будет комиссия по оценке профпригодности и определение дальнейшего места службы. И уж поверь, есть места, куда ты точно не захочешь попасть. К примеру, на границе Мертвых пустошей мало кто доживает до пяти лет.

Тон замначальника на секунду стал угрожающим, и я, сглотнув, поинтересовался:

– А почему именно пять?

– После первых пяти лет самостоятельной работы идет обязательная смена места службы, уже бессрочно.

– А почему не доживают?

– Спасибо магам древности. Что там делали и зачем – до сих пор непонятно, но лезет оттуда стабильно всякая инфернальная дрянь. Благо там горы неприступные, и только в одном месте с десяток километров кряжа срыло до основания. Постоянно находится имперский легион, и туда же уходят до трети недоучек из магической академии.

– Зачем? – недоуменно спросил я.

– Что «зачем»?

– Зачем туда из магической академии уходят? – переспросил я, искренне не понимая тяги рисковать собственной шкурой. А что место откровенно жареное – понятно сразу.

Амнис дернул бровью, задумчиво посмотрел вдаль, но все же произнес:

– Деньги, но это для меньшинства, на кусок хлеба маг и так заработает. Большинство же считает, что в боевой обстановке они смогут поднять собственный магический потенциал, не идя в кабалу к мастерам и магистрам.

– И получается?

– Иногда, после особенно жарких боев, – ответил инквизитор. – Вот только выживают в итоге единицы. Впрочем, можешь своего знакомца из академии поспрашивать, Глушакова. Он там бывал.

Подождав, пока я переварю все сказанное им, Амнис встал и сообщил:

– Что ж, на этом вводный инструктаж окончен. С этого момента вы официально зачислены в штат управления, инквизитор Ширяев, и вам незамедлительно следует убыть к месту службы и учебы. Поэтому не задерживаю.

Палец замначальника городского управления просвистел мимо моего лица и недвусмысленно ткнул на дверь.

– И всё?! – опешив, переспросил я, переводя взгляд с пальца на дверь и обратно. – А как же объяснить мои права и обязанности? Обучить азам, методам, способам работы? Явки, пароли? Я же совсем ничего не знаю!

– Ах да, – будто бы вспомнил Амнис и достал небольшую толстенькую книжицу в потрепанном переплете. – Вот здесь все есть, брат инквизитор. Читайте, и откроется вам свет истины.

Я ошалело принял ее и, взглянув на обложку, прочел: Гернард Би. «Наставление инквизиторам».

– А теперь идите, Ширяев, идите.

– А ведро? – уже на выходе вспомнил я о своем боевом артефакте-накопителе.

– А ведро, как вы выразились, до конца следствия побудет у нас. Как вещдок, – веско ответил Амнис, оставив меня ни с чем.

Двумя месяцами ранее. Мифриловый зал Нурхарундона – столицы гномьего царства. Малый круг старейшин

– Итак, старейшины, мои агенты среди людей доложили, что в империи Карн замечен новый адамантиевый артефакт, – взявший слово Насин, глава рода Трамдуров, степенно огладил накладную бороду, оглядывая собравшихся. Ненароком отметил, что борода Вамбу, главы рода Цармюнин, наклеена слегка криво, придавая тому глуповатое выражение. Мысленно вздохнул.

Переход в новый мир, случившийся тысячу лет назад, всем гномам дался нелегко. И дело даже не в том, что уходить из старого и умирающего мира приходилось в спешке. Борода – вот что составляло самое большое горе подгорного народа. В этом мире она не росла. Совершенно. Что-то было в магии, пронизывающей этот мир, что не давало расти средоточию магической силы гномов.

Так уж повелось издревле, что их магия напрямую зависела от длины и густоты бороды, служащей зримым подтверждением личного могущества. Но этот мир… О, здесь гномов ждало самое большое потрясение. Их магия больше не работала. Бороды не росли, а те, что были, в несколько дней выпали до единого волоска, оставив подбородки голыми и безволосыми, словно у молокососов, едва оторвавшихся от мамкиной титьки.

Большего позора нельзя и представить.

Нет, они пережили его, сгорая от стыда и проклиная враждебную к гномам землю, ибо назад-то дороги не было. Но мириться с ним… Нет. Вот поэтому уже тысячу лет родные бороды заменяли весьма искусные подделки, а наклеивание первой бороды у молодых гномов почиталось за принятие зрелости. По длине же бороды можно было судить о статусе и положении владельца.

Со временем прошлое забылось. Только старейшины помнили, как оно было до исхода, и нет-нет да смахивали скупую слезу, сожалея об утраченной гномьей магии.

– Ну замечен и замечен, – ворчливо произнес Будух, старейшина Казюгандов, – мало ли их ходит по свету. Надо поднять учетные книги да сравнить. Карточку движения артефакта дополнить, если был в аренде и срок вышел, или передавался конкретному роду, то отправить группу и изъять.

– Нет, вы не поняли, друзья мои, – терпеливо продолжил Насин. – Артефакт действительно новый. Такого в наших картотеках нет.

Вот тут-то старейшин проняло по-настоящему. Добыча и обработка адамантина были одной из главных тайн гномьего царства, залогом их спокойствия и безбедного существования. А утечка секрета на сторону… О таком старались даже не думать.

Зал мгновенно взорвался хором нестройных голосов, и главе Трамдуров пришлось изрядно поколотить молотком председателя по столу, оставив на том даже парочку сколов, прежде чем наступила относительная тишина.

– Артефакт предположительно в форме ведра, пользуется им кто-то из магической академии, вероятно, преподаватель. Более точных сведений нет. Дело осложняется тем, что в академии обучается группа светлых эльфов.

Гномы вновь забурчали. Если прочих худо-бедно терпели, то вот дылд остроухих, помешанных на превосходстве собственной расы, тут, мягко говоря, не любили, слишком уж разными были их интересы и взгляды на место в мире.

– Поэтому я считаю, – повысил голос Насин, – что поиск артефакта нужно проводить силами наших союзников из Кайратского султаната. Султан нам не откажет, слишком многим обязан. Кто за?

Оглядев собравшихся и привычно отметив, кто, принимая его предложение, поднимает руку быстро, а кто и с некоторой неохотой, он довольно усмехнулся – решение принято единогласно. Недаром уже сотню лет Насин был председателем Совета Старейшин.

Глава 2

Родная академия встретила пустотой и затишьем. Как я успел узнать, две недели назад закончились выпускные экзамены, и все студенты на месяц разъехались по домам.

Подметая брусчатку аллеи полами инквизиторской мантии, я пересек парк, что занимал все пространство от входа в академию и до самого высокого административного корпуса, и в гордом одиночестве поднялся по ступеням крыльца.

Коридоры заполняла звенящая тишина, в которой гулко отдавались шаги моих подкованных сапог. Так никого по пути и не встретив, я беспрепятственно дошел до приемной ректора и, пройдя ее, постучал в дубовые створки ректорского кабинета.

– Войдите, – раздалось оттуда приглушенно, и, последовав приглашению, я распахнул дверь.

Зора Кхан был один. Без остроконечной шляпы, в своих очках-четвертинках он, как обычно, сидел за столом и вдумчиво что-то изучал.

Под его внимательным взглядом, от которого не ускользнули ни моя мантия, ни кольцо на пальце, я пересек комнату и сел в то же самое кресло, что и год назад. Невольно подумал: «Ничего себе, уже год, вот время-то летит».

Видимо, те же мысли посетили и господина архимага, потому что он вдруг огладил ладонью длинную белую бороду и, чуть усмехнувшись, добродушно сказал:

– А вы изменились, Павел Алексеевич, и не только телом. В прошлую нашу встречу здесь у вас не было во взгляде такой внутренней силы. Тогда передо мной сидел, извините, конечно, за прямоту, обрюзгший боров, привыкший плыть по течению и давным-давно махнувший на себя рукой. А теперь… вас просто не узнать.

Задумчиво посмотрев поверх головы ректора, я ответил:

– Испытания меняют, а мне их выпало куда больше необходимого.