Повелитель теней. Том 2

– На счёт “три” бьём по монстру! Целимся чуть ниже головы, туда, где начинается брюшко! – приказал я. – Раз, два… Три!!!

Мы дружно атаковали монстра – тот явно не ожидал, что слабая добыча окажет настолько яростное сопротивление, и не успел поставить блок. Наши объединённые ранговые способности оглушили его и нанесли значительный вред. Ярко-голубая аура Боли отвлекла паучиху, позволила воронам пробить брешь в её обороне, и в ту же секунду на монстра обрушился слизневый дождь. Фасеточные глаза, жвала и передние лапы полностью превратились в желе, и вороны с жадностью набросились на незащищённое хитином паучье тело.

Взбешённое шипение на секунду нас оглушило, и паучиха, наконец, вывалилась в коридор. Отмахнувшись от ворон, как от надоедливых мух, она поползла к нам, прихрамывая на передние лапы. Но меня это уже не беспокоило – я вычислил её слабое место.

– Ещё раз! – велел я ребятам. И одновременно с тем, как новая партия плотоядных слизневых ворон с ярко-голубой аурой полетела в сторону паучихи, я ударил по ней теневой способностью Воспламенение. Чёрное пламя прожгло насквозь тело монстра, на пол полились его внутренности. Однако со стороны казалось, что это сделали вороны, – пламя было невозможно заметить за их мельтешащими крыльями. Паучиха накренилась, её жвала в отчаянной попытке щёлкнули буквально у меня перед носом, и она рухнула на землю. Коридор содрогнулся, нам на голову посыпались камни.

– Нас завалит! – Маша испуганно оглядывалась, прикрывая глаза от поднявшейся пыли.

– Не успеет, – я подобрал аквамариновый кристалл и зелёнку, выпавшие из паучихи. – Трещина закроется раньше, и нас выбросит на поверхность.

Я был прав. Пространство зарябило, пошло волнами, вокруг закрутилась тёмно-синяя воронка, и нас швырнуло вверх. Мы очутились в знакомом бетонном бункере, только теперь здесь не было Трещины – лишь ровная земля, покрытая зелёной молодой травкой.

– Мы справились! – Маша от переизбытка чувств обняла меня и чмокнула в щёку, но тут же смутилась, отпрянула и сделала вид, что ничего не произошло. – Мы выжили!

– Пойдёмте на свежий воздух. Интересно, сколько времени прошло в реальном мире? – я толкнул дверь и шагнул наружу. Территорию перед забором освещал тусклый фонарь и лунный свет.

Ефрейтор и солдат стояли у ворот и разговаривали с директором Академии, Лысой и незнакомым мне стариком с белоснежными волосами. Оглянувшись на скрип двери, вся компания уставилась на нас. Виктор Викторович обеспокоенно хмурился, а Лысая недовольно поджимала губы. Седой старик не смог скрыть изумления, но через секунду его лицо исказила лютая ненависть. Он что-то прошептал, сплюнул, но, повернувшись к директору Академии, состроил взволнованный вид. Я бы даже сказал – скорбный.

– Я знал! Я чувствовал! – воскликнул Седой. – Ярослав жаловался, что его назначили в группу к какому-то странному парню! Он ему угрожал и запугивал. Боги, почему я не обратился к вам раньше?! Почему послушал Ярослава?! Он не хотел позориться, не хотел показаться слабаком! – на мой вкус, старикан заметно переигрывал, но ефрейтор и солдат явно прониклись его речью и с сочувствием кивали. Седой схватил Виктора Викторовича за плечо, повернул его к себе и сказал: – Пообещайте мне, что накажете этого негодяя! Все должны знать, кто скрывается под маской этого… этого… – видимо, он не смог подобрать подходящего слова и повторил: – Негодяя!

– Мы проведём внутреннее расследование, – пообещал Виктор Викторович и посмотрел на нас: – Марш в машину, она стоит за поворотом. До выяснения обстоятельств вы освобождены от занятий. Если обвинения Василия Фёдоровича подтвердятся, вас отправят в городскую тюрьму.

– Позор, – проворчала Лысая.

Я не стал спорить. Оставалось надеяться, что Псевдо-Ярослав был уверен в собственной победе и не подтасовал доказательства. В ином случае нас ждали бо-о-о-о-о-ольшие неприятности.

***

То же время, императорский дворец.

Улучив момент, когда личный повар императора выйдет из кухни на перекур, Крабогном деловито подошёл к плите, поднял крышку кастрюли и попробовал грибной суп на сливках. Ему не понравилось – недосолено, почти безвкусно. Поэтому он потянулся к банке с солью и бухнул в кастрюлю где-то с треть. Размешал, попробовал снова и удовлетворённо кивнул. Потом он провёл ревизию холодильника – просто потому что мог. Вообще-то он питался энергией смерти, но попробовать вкус всяких там ананасов тоже было любопытно.

За пять минут он успел понадкусывать все овощи и фрукты и оттяпать по здоровенному куску от домашней колбасы и жареного цыплёнка, а также смешал вишнёвый компот с пивом – так было гораздо вкуснее. Повар ещё пару дней назад заметил, что на его кухне происходит нечто странное, и списал всё на мышей – понаставил ловушек под столами и рассыпал яд по углам. Скрипнула дверь, и Крабогном шмыгнул в тень. Повар прошёл к холодильнику, напевая весёлый мотивчик, и достал кастрюлю с компото-пивом, налил в стакан и сделал большой глоток – тут же подавился, закашлялся.

– Да что за чертовщина? – воскликнул он и со страхом огляделся. – Это уже не мыши, а настоящий полтергейст! Надо позвать жреца Сварожича, чтобы изгнал поганую нечисть…

Крабогном обиделся, когда его назвали поганой нечистью, и из вредности разлил подсолнечное масло в проходе. Подождав, когда повар подскользнётся и шлёпнется на задницу, он направился в прачечную – у него сегодня было столько дел, столько дел… Рита всё равно занята, учится с репетиторами, так что он мог посвятить день себе. Однако не дойдя до прачечной, он услышал перешёптывание и заинтересовался – в тёмном тупичке стояли двое слуг и шушукались, подозрительно оглядываясь.

– Послезавтра мы станем богаты, – прошипел один из них.

– Но зачем взрывать? – неуверенно протянул второй.

– Для отвлечения внимания. Думаешь, нам просто так позволят украсть императорскую дочку, болван? Всё, заткнись. Вали дальше копать императорские огороды. Завтра я тебе напишу.

Крабогном мысленно сверился со своим расписанием. Послезавтра он планировал ограбить соседнюю с Северными Гребешками деревню – там было много навозных куч, которые производили фермерские коровы. В Северных Гребешках и с коровами, и с навозом были небольшие проблемы. А Крабогном прочитал, что удобрения очень помогают в сельском хозяйстве. Но ведь Рита – его второй друг, он не может бросить её в беде… Крабогном задумался. Если он заберёт Риту из императорского дворца ранним утром, то и спасёт её от похищения, и получит помощника, чтобы перетащить навоз. Рита будет в восторге.

ГЛАВА 3

Раннее утро, поместье графа Чурпасова, его личный кабинет.

Граф Чурпасов раздражённо перебирал документы, которые ему прислали главы боковых ветвей Рода. К его великому сожалению, Род Чурпасовых не ограничивался графом и его близкими людьми – в его подчинении находилось более двадцати семей. Долгие годы, пока Чурпасов стоял во главе Рода, они ни разу не выразили недовольства, а все возникшие споры решались полюбовно.

Однако напряжение начало накапливаться, когда сын Чурпасова окончательно отбился от рук и пустился во все тяжкие. Тогда граф впервые услышал весьма оскорбительные сплетни – на ежегодном празднике Зимнего Солнцестояния. Традиционно все пришли на знаменитый бал в маскарадных костюмах, и Чурпасова банально не узнали в облике вурдалака – стояли буквально вплотную к нему и перемалывали ему косточки.

– Слышал, что сыночка нашего графа-то натворил? – насмешливо фыркнул оборотень.

– Нет, но могу догадаться, – закатил глаза Кузнечик-Убийца. – Наверное, опять напился вхлам и устроил безобразную драку? Удивительно, как он ещё в каталажку не загремел.

– Да чего удивительного-то? – оборотень со злостью оскалился. – Наш граф без стеснения тратит деньги Рода на взятки и подкупы. Но не для того, чтобы приблизиться к императорскому дворцу или захватить те же рудники в Новгороде. Кстати, ты слышал, какая там свара началась?

– Кошмар, – покивал Кузнечик-Убийца и, понизив голос, сказал: – Такими темпами граф всех Чурпасовых по миру пустит. Надо бы ему, что ли, финансового советника нанять… Не знаю. Страшно становится за своё будущее. А у меня, вообще-то, жена беременная.

– Думаешь, все будут молча терпеть его выходки? – оборотень перешёл на шёпот. – Уже сейчас ходят разговоры, как бы его безболезненно сместить и поставить на его место кого-нибудь поумнее.

Граф Чурпасов отшвырнул документы в сторону, разъярённый неприятными воспоминаниями. Конечно, тогда он узнал сплетников – и запомнил, а потом отомстил. На время он почувствовал себя в безопасности, но сейчас… Сейчас всё резко изменилось. Смерть сына подкосила графа, точнее – напрочь уничтожила его благоразумность. Он стал одержим проклятым Ломоносовым, потратил бешеные деньги на наёмных убийц, и теперь ему нужно было что-то делать с бухгалтерией. Семьи, которые находились в подчинении у Чурпасовых, требовали отчётности. Граф чувствовал, как под ними качается кресло.

К сожалению, Род также зависел от побочных семей, как и они – от него, и сложившаяся ситуация была весьма… щекотливой. По итогу Чурпасов так ничего и не придумал, достал телефон и написал палачу итальянской мафии, которого нанял для убийства Ломоносова. Всего одно слово:

“Скоро?”

Ответ пришёл незамедлительно:

“Жду момента, когда он покинет Академию. Думаю, всё займёт не больше трёх дней”.

Чурпасов расплылся в счастливой улыбке. В этот раз всё должно получиться, потому что Палач никогда не работал в одиночку – у него была большая команда профессионалов. Поговаривают, что он собрал её из людей мафиози, которому когда-то прислуживал. Однажды мафиози жестоко оскорбил Палача, и тот этого не простил – прикончил своего работодателя и свалил в закат. Однако в узких кругах его до сих пор называли палачом итальянской мафии. Чурпасов прикрыл глаза, представляя, как ему принесут голову Ломоносова в подарочной упаковке.

Из фантазий его вывел стук в дверь.

– Войдите!

Через порог переступил бывший помощник графа, вежливо поклонился и протянул ему конверт.

– Семьи Чурпасовых подписали общую претензию к Роду Чурпасовых, – ледяным голосом произнёс он. – Род должен либо восстановить родовую казну в ближайшие дни, либо согласиться на замену главы Рода. В последнем случае нового главу Рода выберут семьи. Конечно же, честным голосованием.

Граф двумя резкими движениями разорвал конверт и бросил обрывки в лицо своему бывшему помощнику.

– Предатель! – проревел он. – Ты переметнулся к этим крысам?!

– Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше, – спокойно ответил бывший помощник.

– Подлец! – у Чурпасова перед глазами упала красная пелена, он разъярённо взревел и набросился на своего бывшего помощника, схватил за шею и изо всех сил сжал пальцы. Он давил, давил и давил и остановился, лишь когда бывший помощник обмяк. Граф отпустил его, и бесчувственное тело рухнуло на пол. Чурпасов осторожно пнул его носком туфли и пробормотал: – Не притворяйся.

Бывший помощник пялился в потолок пустым взглядом. Его грудь не поднималась, кожа постепенно бледнела. Он был мёртв. Граф вцепился пальцами себе в волосы и прошептал:

– Что я наделал?!

***

Ночь была долгой. Нам не позволили отдохнуть и отоспаться – сразу как привезли в Академию, загнали в разные кабинеты и принялись допрашивать. Я ощущал ауры Егора и Маши неподалёку. Часы летели, а вопросы мне задавали одни и те же – видимо, надеялись подловить на лжи. Допрашивал меня капитан полиции. Как он сказал, Голицын написал на меня заявление, потому что я, урод и распоследняя мразь, погубил его внучатого троюродного племянника. Академия просто не могла замести всё под половицу, скандал вырвался из её стен.

Я придерживался версии, что Ярослав Голицын внезапно свихнулся и решил убить свою боевую группу, о чём по дороге до Академии успел предупредить ребят. Наёмник, который украл чужую личность, чтобы добраться до заурядного студента, каких в Российской Империи тысячи, – ну, это попахивает бредом. К тому же это будет сложно доказать.

Капитан прошёлся по кабинету и, посмотрев на часы, с лёгким уважением хмыкнул:

– Крепкий орешек. Три часа уже здесь сидим, а ты так и не раскололся.

– Вам не нравится правда? – я с иронией приподнял брови.

– Нет, я, скорее, не понимаю, кто из вас лжёт, – капитан нахмурился и опустился на стул напротив меня. – Ярослав рассказывал дяде, что ты его унижаешь и запугиваешь. А перед походом в Данж он попросил графа держать руку на пульсе и, если его не будет слишком долго, сразу вызывать подмогу и спасать. А директор сообщил, что в твоём отношении было уже несколько разбирательств. Гм, не помню, что там было… А! Вот же, избиение старшекурсников и ограбление алхимического кабинета.

– Ничто не подтвердилось.

– Все спят и видят, как бы тебя оклеветать?

– Завидуют и боятся, что отобью у них всех девчонок, – я ухмыльнулся.

– Ну-ну, шутник, – капитан постучал карандашом по столу. – То есть ты намекаешь, что граф Голицын – наглый лжец?

– Не намекаю, а говорю прямо.

– Хорошо-о-о-о-о-о, – устало протянул капитан и зашёл на сотый круг: – Что произошло, когда вы попали в Данж?

– Мы убили чупакабру и собирались идти дальше, но Ярослав отстал от боевой группы, сказал, что ему в сапог попал каме…

Дверь распахнулась, в кабинет вошёл Виктор Викторович и обратился к капитану:

– Пришли результаты магической экспертизы. Обвал в Данже был создан искусственно, на месте, где была трещина, остались чёткие энергетические следы сильной магической бомбы. Перстень, который Ломоносов передал нам, использовался для телепортации. Он принадлежит Роду Голицыных. Также мы обыскали комнату Ярослава и обнаружили несколько боевых темномагических артефактов, которые запрещены законом, и карты всех Данжей Б-уровня, которые и предлагались первокурсникам. Складывается весьма неприятная картина… для графа Голицына и его Рода, – директор стряхнул невидимую пылинку с плеча и продолжил: – Отпустите моих студентов. Все мы понимаем, что они не виновны. Это разбирательство было бюрократической условностью.

– Только вы внезапно забыли, что Ярослав Голицын тоже был вашим студентом, – сурово произнёс капитан. Атмосфера в кабинете внезапно накалилась. Полиция и военные недолюбливали охотников на монстров, потому что те относились к ним с высокомерным пренебрежением. Капитану явно хотелось поспорить с директором, но, покосившись на меня, он всё-таки согласился: – Ваши студенты свободны как ветер в поле. Только пусть не забудут явиться на судебное слушание. Адвокатов оплатит Академия?

– Судебное слушание? – Виктор Викторович нахмурился.

– Через неделю. Бюрократическая условность, – язвительно улыбнулся капитан и вышел.

Директор посмотрел ему вслед и пробормотал:

– Безмозглые дуболомы, – потом он повернулся ко мне и взмахнул рукой. – Свободен. До следующей недели. Ой, пожалуйста, не возмущайся! До судебного слушания ты и твоя группа останетесь в роли подозреваемых, все обвинения снимет только суд. И, Ломоносов… Поосторожнее с Голицыным, он тебя искренне ненавидит.

– Спасибо, – я поклонился и покинул кабинет. В коридоре меня ждали Егор и Маша, которая держала сумку с кристаллами и зелёнкой.

– Я думала, нас никогда не выпустят! – воскликнула Маша. – Какой же мерзкий этот Голицын! Уверена, он всё знает про Ярослава, но пытается выставить нас виноватыми.

– Это так печально, – тяжко вздохнул Егор и пояснил на наши удивлённые взгляды: – Быть плохим человеком – это всегда печально. Ты никого не любишь, и тебя никто не любит.

Мы не нашлись, что ответить.

– Давайте навестим Кристину? – предложила Маша.

– А давайте, – кивнул я.

За стойкой регистрации в лазарете никого не было. Из третьей больничной палаты раздавалась приглушённая ругань. Что-то грохнуло и разбилось, дверь с силой ударилась о стену, и в коридор вылетела милая пухленькая женщина в белом халате и шапочке с красным крестом. Увидев нас, она всплеснула руками и громко, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, сказала:

– Кто кого покалечил? Какой изощрённый способ вы придумали на этот раз, – но вдруг её взгляд остановился на мне, и она, внезапно успокоившись, улыбнулась: – Я тебя помню. Друг Кристины Безликой, верно? Надеюсь, ты пришёл за нею, иначе, клянусь Даждьбогом, я её обколю обезболивающими до бессознательного состояния!

– А она уже выздоровела? – уточнила Маша.

– До такой степени, что сделала меня больной! – произнесла медсестра, схватившись за голову. – Я совершила большую ошибку, когда оставила её в лазарете под наблюдением. Невозможно большую ошибку! Забирайте её! Она и мёртвого выведет из себя! Как вы вообще с ней общаетесь?

– Я был мёртвым, когда получил травму головы, – радостно ответил Егор. – В детстве. Целых три минуты, клиническая смерть.

Медсестра странно на него взглянула и передала мне документы:

– Выписка, справка и рекомендации.

Я взял все бумаги, и мы зашли в третью палату. Кристина безразлично пялилась в потолок, лениво потирая тонкий шрам на запястье. Её розовые волосы разметались по подушке и свисали с края кровати. Белая больничная рубашка съехала на правое плечо, обнажая острую ключицу и россыпь родинок у основания шеи.

– Не очень-то ты рада видеть своих друзей, – я присел на кровать и пощёлкал пальцами перед носом Кристины.

Она вздрогнула, проморгалась и, наконец, обратила на нас внимание – села рывком, быстро поправила рубашку, пригладила волосы и улыбнулась:

– Ребята! Живые! Я так волновалась! Врачиха слушать меня не хотела, всё талдычила одно и то же, – Кристина скривилась и, сделав тонкий писклявый голос, спародировала медсестру: – Деточка, ты ещё слишком слаба, какие тебе Данжи? Ты монстров будешь отпугивать синяками под глазами? Я оставляю тебя под наблюдением, неделю, не меньше!

– Какой кошмар, – едва сдерживая улыбку, сказал я.

– Вот ты иронизируешь, а ведь действительно кошмар! – возмутилась Кристина. – Здесь нечего делать! Телефоны и компьютеры запрещены, потому что, видите ли, пациенты должны восстанавливаться в спокойствии и тишине! Да я от этой тишины скоро свихнусь! Разве можно столько времени ничего не делать?! Так мало того… Они меня ещё и в Данж не пустили. Если я из-за таких пустяков, буду пропускать походы в Данжи, то останусь слабачкой навсегда!

– Оторванная рука – это не пустяк, – неодобрительно покачала головой Маша.

– Пустяк, если она уже приросла, – отрезала Кристина. – В следующий раз вообще сбегу из лазарета. Вы хоть знаете, что вас три дня не было? Тюремщица сказала, что за вами уже собрались отправлять спасательную группу. Я думала, вы уже не вернётесь.

– Вернулись и даже принесли добычу, – я встряхнул сумкой с кристаллами. – Правда, нас обвинили в убийстве и на неделю отстранили от занятий, а потом нас ждёт суд… Но не будем о нас, – я протянул ей документы о выписке. – Ты настолько разозлила медсестру, что она велела тебе убираться на все четыре стороны.

– Ура!

Первым делом мы отвели Кристину в её комнату, а потом разбрелись по своим. Спать хотелось просто адски – оно и неудивительно, если мы провели в Данже целых три дня. Время там пролетело незаметно, организм бессонницу перенёс хорошо, потому что мы постоянно поглощали энергию из кристаллов. Пока меня допрашивали, я как-то даже не догадался поинтересоваться, какое сегодня число. Но теперь у меня есть целая неделя каникул – отдохну на год вперёд! Напевая под нос “А нам всё равно”, я открыл дверь и шагнул в комнату, но под сапогом что-то зашуршало, и моя нога поехала вперёд.

– Да чтоб тебя Изнанка сожрала! – выругался я и нагнулся. Обычный конверт, без магических отпечатков и ловушек. Прислали его из посёлка Рассветный, Краснодарского края, от… Леры и Веры Добрых. Неожиданно. Я открыл конверт и достал письмо.

“…мы пишем тебе, потому что ты не убил нас. А во-вторых, потому что нам некому больше писать. Скорее всего, ты ненавидишь нас и считаешь предательницами, а таких людей спасать совершенно не хочется, но, пожалуйста, дочитай до конца. Нам правда требуется твоя помощь, и не только нам. После того, как мы не смогли тебя убить, нас продали в рабство. Здесь сотни таких же несчастных, как мы. Нас бьют, не кормят, заставляют работать круглыми сутками. За последние три дня умерло пять человек. Хотя нас-то и за людей не считают. Наверное, ты посчитаешь нашу просьбу о помощи ловушкой. Мы не сможем тебя переубедить. Только молиться, чтобы ты нам поверил…”

Я положил письмо на стол и завалился в кровать. Голова не варила, так что с письмом служанок-предательниц я разберусь завтра и решу, как поступить.

***

Три часа назад, север Краснодарского края, посёлок Рассветный.

Лера металась в лихорадке. Сегодня владелец фермы избил её кнутом за то, что она украла две морковки, картошину и три яйца. Тех помоев, которые им выдавали раз в день, катастрофически не хватало. Лера чувствовала, что медленно умирает, но на это ей было плевать. Больше её волновало, что Вера не приходила в себя уже второй день – она неумолимо угасала от банального недоедания. На ферме же царили жестокие законы: кто не работает – тот не ест. А если человек не работает больше трёх дней, то его куда-то уводят. Навсегда.

Лера не могла просто смотреть, как Вера умирает, потому и украла еду – и даже успела покормить сестру, но кто-то из рабов донёс на неё владельцу фермы.

– Пожалуйста, – прошептала Лера, сжимая руку сестры. – Пожалуйста, поверь нам…

Она повернула голову, чтобы посмотреть на небо через дыру в крыше. Сегодня на небосклоне было очень много звёзд. Лера сделала натужный вдох, понимая, что, вероятно, видит звёзды в последний раз. Она задумалась о том, когда повернула не туда? Почему оказалась именно здесь? Разве она настолько плохой человек, чтобы умирать вот так – как лишайная собака, в грязном сарае? Наверное, впервые за всё время, проведённое в рабстве, она искренне раскаялась за все свои плохие поступки. Лера слепо смотрела на небо и звала Марка Ломоносова. Но очень скоро её охватил сильный жар, и она потеряла сознание.

ГЛАВА 4

Раннее утро, крабогномий рейс Императорский дворец–деревня Северные Гребешки.

Ещё до того как поднялось солнце, Рита Романова собрала небольшую сумку, куда положила две смены одежды, зубную щётку и любимую зубную пасту с клубничным вкусом, плюшевую зебру и пачку денег, которую одолжила из отцовского сейфа. Когда Крабогном появился в её комнате, она была готова к приключениям. Но вот тут перед ними встала небольшая проблема: Рита не умела путешествовать по теням и через Изнанку её протащить было невозможно, всё-таки она не Зубастый Осьминог, а люди значительно отличаются от монстров. Крабогном не хотел, чтобы у Риты случайно поменялись местами, например, руки и голова. Нет, он, конечно же, будет любить её и такой, но…

– Слушай, я видела, как мой папа путешествует по духовке, – Рита от радости подпрыгнула. Она была ребёнком и ещё не понимала, как это работает, но воспользоваться духовкой показалось ей отличной идеей. – У него личная духовка в его личном кабинете! Только как нам туда попасть…

– Открыть любые замки, – гордо ткнул себя клешнёй в панцирь Крабогном, и в утренних сумерках они, крадучись, пошли к императорскому кабинету. Им повезло, никто им не встретился, и они беспрепятственно проникли в святая святых. Они даже не догадывались, что в императорском кабинете стояла сильнейшая магическая защита, но аура Риты была внесена в неё как “безопасная”. Обстановка здесь была строгой и минималистичной. Никакого декора, только рабочий стол, два кресла и книжные стеллажи. Обычная белая духовка смотрелась вообще ни к месту.

– Как работать? – поинтересовался Крабогном, постучав по жаропрочному стеклу.

– Папа крутит рычажки и нажимает кнопки, – подражая отцу, Рита включила духовку и начала наугад давить на кнопки и вертеть пластмассовые ручки. В духовке гостеприимно зажёгся свет. Рита переглянулась с Крабогномом и неуверенно протянула: – А потом папа залезает внутрь…

Как истинный джентльмен, Крабогном решил пойти первым – и в ту же секунду пожалел об этом. Ощущения были непередаваемые, словно его пропустили через мясорубку, а потом решили протолкнуть получившийся фарш через узкую резную трубку. Его выкинуло в другую духовку – та находилась в совершенно пустом помещении, в невзрачном на вид дачном домике. Крабогном плюхнулся на пол и переждал тошноту – за всю свою бытность Тенью он ни разу не испытывал дискомфорта, только голод. Но духовка обеспечила ему разнообразие. Немного придя в себя, Крабогном изучил округу и с облегчением понял, что находится в Краснодарском крае – в СНТ совсем рядом с Краснодаром. До Северных Гребешков всего два часа езды на автобусе. Отлично!

Он перепрыгнул обратно в императорский кабинет и с ликованием сообщил:

– Рита – гений! Настроить Краснодар!