Мои годы в Царьграде. 1919−1920−1921: Дневник художника

Много книг и трудов посвящены Италии. Шедевры её искусства занимают первое место в мире. Мерой именно этого искусства оценивается искусство «схизматиков» как варварское, безжизненное, убогое.

Византийское искусство рассматривают как искусство недвижимое, догматическое, неспособное обновляться. Оно, мол, под наблюдением церкви концентрировало свои тысячелетние усилия на постоянном повторении работ нескольких гениев.

Теперь мы знаем Византию в совсем другом аспекте. Надо рассматривать её образ беспристрастным глазом и сердцем. Рассматривать памятники просто без посредничества. Надо дышать воздухом её художественных центров, чтобы оценить во всём размахе и силе это передовое человеческое искусство.

Я видел Св. Софию, стены Феодосия, Кахрие-Джами

, церкви в Салониках и Дафни

, Мистре (около Спарты)

– славные византийские Помпеи. Всё это в руинах. Но здесь не меньшая интенсивность творческой работы, чем в искусстве Италии.

И действительно. Разве итальянский Ренессанс с его гениями – Чимабуэ и Джотто, как и век спустя гений нашего Андрея Рублёва – не был поздним развитием идей Царьграда, Салоник, Мистры, дыхание которых раздувало паруса венецианцев, пизанцев, неаполитанцев

? Гуманизм взял начало под сводами келий Мистры, в её дворцах и монастырях, подобных орлиным гнёздам на высокогорьях. Мировое значение Византии не вызывает сомнений. При этом ещё надо знать, что многие памятники не сохранились до наших дней!

Обложка малотиражного издания работы А. Грищенко «Русская икона как искусство живописи»

Если бы не было Св. Софии, – говорил Шарль Диль

, – мы не могли бы ни оценить, ни представить себе гений Византии.

Остался ли какой-нибудь след от церкви Апостолов (VI столетие), шедевра и почти современника Св. Софии? Одно из прекраснейших произведений византийской архитектуры, где впервые реализован гениальным способом план пяти куполов, был ограблен и разорён крестоносцами. Мохаммед сравнял церковь с землёй и устроил из разрушенных частей мечеть, которая носит его имя

.

Можно представить, какие мозаики были в церкви, где похоронены десять поколений императоров. Мозаики представляли собой жизнь Христа и были выполнены выдающимися мастерами эпохи.

Современные мозаики Равенны, которая была византийской провинцией во времена Юстиниана, и церковь Св. Димитрия в Салониках могут дать только тень представления обо всём этом искусстве. К сожалению, и на наших землях много памятников также пропало. Большая часть византийских икон попала на север в российские музеи ещё перед Первой мировой войной. К счастью, Россия бессознательно сохранила всё это сокровище, до сегодняшнего дня неизвестное и неоценённое в Европе.

Так, например, оказалась в Москве прекрасная чудотворная икона Матери Божией, которая до 1155 года хранилась в украинском Вышгороде. Вывез её суздальский князь Андрей Боголюбский на север, и она не только оказалась в Москве, но авторство её некоторые пробовали приписать российскому художнику Рублёву

.

Последние грабежи и уничтожения византийских памятников на наших землях доделали большевики.

Когда Царьград трагически пал и его выдающиеся церкви Мохаммед переделал в мечети, иконы стали лишними. Ислам запретил человеческий облик в доме Аллаха. Побеждённые столетиями ютились в маленьких церквях.

Константинополь. Городские сцены. 1898

Иконы искали вместе с беглецами и преследуемыми убежища на севере. Только так и можно объяснить их огромное количество в России. Вместе с тем это объясняет также, почему старые иконы так редки на территории Византийской империи.

Лучшие из её сокровищ, открытые в последнее время, относятся прямо к Византии, гениальной вдохновительнице наших старых художников. Недаром Константинополь имел когда-то славу Парижа Средневековья

. Это приравнивание многозначно. Но славянское название Константинополя отвечает ему: Царь-град – властитель городов.

В течение многих столетий Царьград был координатором жизни как для диких, так и для цивилизованных стран. Он был моделью и образцом в делах военных, торговых, права и искусства, не говоря о вопросах моды, этикета и обычаев.

Видеть Царьград и Св. Софию означало когда-то больше, чем в наши дни видеть Париж и Нотр-Дам. Вот чем была византийская столица.

Книга, которую даю читателю, представляет собой результат того, что я записывал почти каждый день в своём дневнике, часто прямо на месте во время работы или во время моих походов и приключений.

Форма дневника имеет свои хорошие и плохие стороны. В нём можно найти свежесть восторга и заразительное тепло, которое исходит из личных наблюдений. С другой стороны, основной её план подчинён каждодневной жизни.

Впрочем, какому плану может быть подчинён Царь-град? Столетия охватили и перевернули глубокие слои различных цивилизаций, жизнь временных завоевателей или постоянных властителей.

В Царьграде всё важно, всё красиво. Собор Св. Софии, мозаики Хоры, воды Босфора, ранняя зелень Эюба

, взгляды таинственных барышень, фески чоджуков[1 - Значения слов см. в разделе «Словарь»], возгласы улиц, шум мостов, молчание сохранившихся стен, кладбища, гробницы, – всё это проникнуто тем самым единственным дуновением, всё это часть одной жизни.

Византийская церковь – это также мечеть, и с её минарета муэдзин посылает пять раз в день свои призывы. Акведуки восходят к римской эпохе, но они с оттоманскими аркадами. Вода султанов течёт и в наши дни, но именно там забавляются чоджуки, пуская бумажных змеев. И если здесь и там встречаются кофейни или турецкие бани, все они отмечены духом Ромеи

.

О Царьграде можно было бы написать труды трёх родов: 1) чисто научные или археологические исследования, 2) компиляции и 3) личные труды.

Было написано много компиляций на всех языках, а авторские книги не менее редки, чем научные.

Каждый предмет можно рассматривать с разных точек зрения. Анатом и физиолог рассматривают растение под разными углами. Что имеет ценность для одного, не имеет никакого значения для другого.

Физиология Царьграда (если позволительно так выразиться) – это жизнь его памятников, улиц…

Основой моей книги является светлая и художественная сторона мира, увиденная глазом художника и проявленная моей собственной концепцией мироздания. Вот задача и цель этой книги.

Здесь второстепенную роль играет тот факт, что Св. София построена в 537 году. Значение имеет именно её художественное действие, её отпечаток в душе художника. Не то важно, что орден дервишей был основан несколько столетий назад в Конье Джалаладдином

, а то, что в нём – дух религиозного танца и его пластическая красота.

Если признавать ценность искусства, следовательно, тем самым и точку зрения художника, который руководствуется инстинктом, то его заинтересованность не может не иметь значения.

Автор достигнет своей цели, если читатель перенесётся хоть на минуту в атмосферу его потрясений и мыслей, которые рождаются под сводами Св. Софии или на площади незабываемой Кахрие-Джами, на стенах и улицах Стамбула, перед книгами с восточными миниатюрами.

Я буду рад, если художник, который разделяет мой взгляд, последует моему примеру, углубится в действительность, обратится к природе – этому истинному источнику искусства. Потому что только природа, которая даёт душе форму в широком значении этого слова, только она охраняет его от разного рода академизмов…

Плывущее облако, верблюд, зарешёченное окно какого-то дома в Стамбуле, романтичный беспорядок Золотого Рога и лаконичная простота оборонных стен – это только слова, которыми надо пользоваться, чтобы говорить на языке искусства и формы. Здесь бесконечное поле для художника, для его специальности и видения.

Пересылаю выражение глубокой благодарности всем тем моим приятелям в Царьграде, которые уменьшали мои страдания и разделяли моё счастье.

Привет носильщикам и дервишам, привет чоджукам и таинственным женщинам… Привет тебе, Царьград!

[1927–1961]

Севастополь. Бухта. 1918

I. Севастополь

Отъезд