Глобальная психоманипуляция. Психологические и духовно-нравственные аспекты

Нельзя недооценивать действие образов деструктивного (для духовно-нравственной сферы личности) содержания. Пора буквально кричать о «войне образов», в которой все глубже размываются духовные, нравственные основы бытия. С одной стороны, мы все еще видим семантику образов, способствующую духовно-нравственному развитию личности, с другой – личностно-деструктивное содержание образов. В результате «войны образов» традиционно понимаемое добро становится «злом», а зло – «добром», и на этом фоне возможна любая психоманипуляция.

Способность человека фильтровать и оценивать воспринимаемую информацию, несмотря на весь потенциал активного потребителя информации, противостоящего манипуляциям с ней, имеет предел. Огромный поток информации в современных СМИиК создает условия для некритичного ее усвоения людьми. Специалисты и простые пользователи каналов СМИиК отмечают возникновение равнодушного и даже циничного отношения к воспринимаемой информации. Появляющиеся эмоции сходны с переживаниями виртуальных потерь в компьютерной игре, – яркий показатель «общества спектакля», в котором люди знают, что живут среди вымышленных образов, но подчиняются их содержанию (Кара-Мурза, 2000, c. 260). И стоит ли удивляться, что кадры последствий обстрелов Донецка и Луганска и другие транслируемые «картинки» проявления насилия, агрессии, враждебности в мире не рождают адекватного эмоционального отклика, вызывающего мобилизующие опасения относительно безопасности в настоящем и угроз будущего? Равнодушие и установка «Моя хата с краю», которые отчетливо видны сегодня в нашей стране, могут не пройти, пока не «грянет гром».

Социально-политическая жизнь любого общества невозможна без манипуляций с массовым сознанием. Но какие воздействия на общество приемлемы (например, способствуют умиротворению, успокоению людей относительно неких событий), а какие – нет, ни при каких обстоятельствах? Где грань, за которой начинается деструктивное действие психоманипуляций? В каком-то смысле содержание данной монографии представляет поиск ответа на данный вопрос.

В вопросе о допустимости преднамеренного влияния на социальные представления людей существуют две точки зрения. Одна из них говорит о том, что переход от прямого принуждения к манипуляции сознанием является прогрессивным шагом в управлении обществом. Другая точка зрения считает недопустимой любую психоманипуляцию, поскольку в этом случае происходит посягательство на свободу духовно-нравственного самоопределения человека. Психоманипуляция лишает людей свободы выбора в определенном смысле в гораздо большей степени, нежели физическое принуждение, поскольку она обладает незаметным влиянием, превращая человека в существо, социальные установки и представления которого программируются (Кара-Мурза, 2000, c. 47).

Под психоманипуляцией мы будем понимать не замечаемое человеком психологическое и духовно-нравственное воздействие, программирующее внутренний мир личности задаваемыми мнениями, социальными представлениями, мировоззренческими смыслами и т. п. Для этих целей используются вымышленные идеалы, мифотворчество, искажение, конструирование исторического знания и пр. В результате искажения социального восприятия люди начинают жить в виртуальной реальности, способной даже «заставить человека действовать против собственных и национальных интересов» (Филимонов, 2003, с. 29).

Главный принцип психоманипуляции – создать видимость свободного выбора и сознательного формирования убеждений. Фактически же такой возможности человека лишают. Один из значимых критериев успеха манипуляции заключается в том, что манипулируемый верит, что всё происходящее естественно и неизбежно, что лично он действовал независимо, свободно, добровольно, сознательно.

В работах С. Кара-Мурзы (Кара-Мурза, 2000, 2002) мы находим ряд других определений и пояснений анализируемого понятия, важных для исследования тематики информационного воздействия. В частности, психоманипуляции – это тайно производимое психическое воздействие в ущерб лицам, на которых оно направлено (Франке, 1964). «Пропагандистская манипуляция» (Борецкий, 2011) – последовательно и целенаправленно осуществляемое управление массовым сознанием и поведением в сторону отклонения его от реальной действительности и обращенное преимущественно к иррациональной сфере восприятия. Необходимо также различать обман и манипуляцию. Если, например, спрашивающего дорогу в магазин человека направить в ложном направлении – это обман; если же человеку помочь захотеть пойти в другое место, то это манипуляция.

Отметим использование авторитета науки в психоманипуляции: это важный аспект влияния на мировоззрение человека, его картину мира. Имитируется, например, беспристрастность экспертов, обосновывается «нужное» абстрагирование от «второстепенного», подбираются ученые с «нужными» мнениями (Кара-Мурза, 2000, c. 223–230). Процесс облегчается тем, что в современной науке царит плюрализм «научных картин мира»: никакая истина не абсолютна и любое мнение имеет право на существование. Это дает манипуляторам возможность более гибко подбирать нужную версию обоснования.

Существуют различные термины, относящиеся к теме манипуляции информационно-психологическими воздействиями, – например, «психотронное оружие». В широком смысле под ним подразумевается управление состоянием и поведением человека, скрытыми сублиминальными информационными воздействиями, идущими мимо его сознания и вопреки его свободной воле. В более узком смысле – «технотронное» воздействие с применением «полевых» и даже «техномагических» влияний (Файдыш, 2013). Близкими по смыслу научными терминами являются «программирование психики», «ментальный контроль». Но встречаются и ненаучные заимствования, относящиеся к эффектам психоманипуляции, особенно в научно-популярной литературе и публицистике: например, «промывание мозгов», «психозомбирование» и пр. Нам представляется допустимым пользоваться данными терминами как некими «научными метаформами», тем более что интерес и внимание в околонаучных кругах к теме психоманипуляций значительны, а сами эти «научные метафоры» на образно-ассоциативном уровне подчеркивают суть проблемы. Еще один термин, относящийся к информационно-психологическим воздействиям, – «мягкая сила» (soft power). Рок-музыка, джаз и кока-кола сделали для влияния Америки на мир больше, чем ее военная мощь. Подробнее о данных и других терминах мы будем говорить в тексте, соотнося дефиниции с содержанием рассматриваемого материала.

Итак, манипулирование социальным восприятием людей – это влияние на него посредством специальных приемов с целью информационно-психологического воздействия на психику конкретного человека, на поведение социальных общностей людей, включая народы и государства. Методы информационно-психологического воздействия позволяют человеку, субъективно не меняя убеждений, менять оценки социально-политических явлений или не замечать «помощи/подсказок» в интерпретации фактов. СМИиК, как известно, придают некоему событию значимость (приоритетность) за счет объема его освещения и места в информационном потоке. Во все времена пропаганда основывалась на многократном воспроизведении смыслов. При этом, как подчеркивает И. В. Смирнов, некорректная или злонамеренная компоновка аудио- и видеоматериалов и печатной продукции имеет фатальное значение для психики (Смирнов, 2003). Иными словами, манипуляция основана на разных формах обмана, ложной, искаженной информации, ложных обоснованиях и толкованиях, при сокрытии содержания, направленности, целей субъекта информационных воздействий. Примерами могут быть принятие в «новой России» законов с замалчиванием их целей и последствий для страны и людей. В 1990-е годы в Российской Федерации была конституционно оформлена подчиненность законодательства России международным законам, что явилось мощным ударом по ее суверенитету. И на этом уровне мы сталкиваемся с инструментом деструкции государств – с «информационным и организационным оружием». Знания об этом оружии, накопленные в информационно-психологических войнах, становятся неотъемлемой частью нашего анализа.

1.3. Психологическое воздействие как информационное оружие

Понятие информационной войны часто употребляется для обозначения войны психологической. Уместно объединять оба термина и говорить об информационно-психологической войне, ибо главное в ней – это достижение психологического эффекта посредством информационных/дезинформационных атак. Информационно-психологическая война представляет собой многоплановое, широкомасштабное длительное применение методов/способов/ средств информационного воздействия на психику людей – на системы индивидуального, группового и общественного сознания – для достижения различных целей субъекта воздействия (главными являются цели политические, дипломатические, экономические, военные).

В этой войне в жизнь общества насаждается многоуровневый «хаос сознания» на основе лживых фактов, фальсифицированной исторической памяти, задаваемых новых ценностей, кому-то «нужных» иллюзий и искажений социального восприятия, дискредитации социально важного и политически значимого. Оружием в данной войне становится СМИиК, особенно «независимая журналистика». К информационно-психологическому оружию относят совокупность информационных психотехнологий как открытого, так и замаскированного, скрытого воздействия на психику людей. Соответственно, необходимо остро ставить вопрос о защите объекта информационно-психологических атак от действий информационного агрессора. В. Ф. Прокофьев, например, рассматривает информационно-психологическую войну как средство обеспечения чьих-то национальных интересов (Прокофьев, 2003)[4 - Если сражения на полях информационно-психологической войны не столь масштабны, длительны или нет достаточного ответа одной из сторон, эксперты говорят о конкретных психологических операциях. По ходу изложения материала мы будем указывать на таковые.]. Подчеркнем в этой связи, что подобные войны против нашей страны вызывают на серьезный разговор о психологических факторах ее национальной безопасности.

Поскольку информационно-психологические войны являются неотъемлемым фактором мировой политики, отметим, что управление современными демократическими государствами во многом базируется на идее Макиавелли: политика – это искусство манипулирования людьми. Будем учитывать и то, что психоманипулятивное воздействие на массовое сознание в бифуркационных социально-политических ситуациях способно привести к огромным социально-политическим последствиям в конкретных странах и на планете в целом (известно, что минимальные воздействия в точках бифуркации системы способны породить последствия колоссальной силы). Это оружие страшной разрушительной силы, способное отключать критическое мышление на уровнях индивидуального и группового сознания, становясь генератором массовых психозов в конкретном обществе, его «шизофренизации» и других проявлений «патологии общественного сознания». В ходе информационно-психологической войны раскрывается взаимодействие социально-психологических, «глубинно-психологических» и духовно-метафизических факторов в их влиянии на человека и сообщества людей. Методы информационно-психологической войны «помогают» человеку – объекту воздействия – даже при субъективной уверенности в сохранении убеждений, мнений, социальных установок и пр. реально изменять оценку социально-политических явлений, не замечая усвоенных им «подсказок» в интерпретации фактов. В частности, найдены способы обхода психологических защит на уровне личности и группы. Но результатом информационно-психологической войны может быть и осознанное изменение мировоззрения. В этой связи отметим, что неслучайно особое внимание психологическая война уделяет атакам на священные для объектов воздействия образы и символы. Об этом мы поговорим в главе 4 в связи с манипуляциями образами исторической памяти.

Известный отечественный специалист в области информационных войн профессор И. Н. Панарин, идеи которого использовались в «Доктрине информационной безопасности Российской Федерации» 2000 г., а также в американских и китайских документах, определяет информационную войну как воздействие на информационное пространство противостоящей стороны в его влиянии на сознание/неосознаваемое людей для достижения неких целей (Панарин, 2006, 2010, 2012). По его версии, информационная война есть основное средство современной мировой политики и экономики, доминирующий способ достижения политической, финансовой и экономической власти. И. Н. Панарин вводит также понятие «информационного противоборства» как взаимного воздействия на информационную среду противостоящих сторон и защиты от негативных информационных воздействий друг друга. Речь идет о формах борьбы сторон с применением специальных методов, способов и средств воздействия (политических, экономических, дипломатических, военных и иных) на информационную сферу противостоящей стороны, а также в целях самозащиты. В качестве субъектов информационно-психологической войны выступают государства, международные и неправительственные организации, незаконные вооруженные формирования и террористические/экстремистские структуры, транснациональные корпорации, включая медиа-корпорации, а также организации и лица, действующие внутри страны (коммерческие компании, национальные некоммерческие организации, СМИиК и т. д.). В качестве основных объектов информационно-психологического противоборства выступают: политическая элита и население страны в целом, социальные группы, негосударственные структуры, отдельные лица (глава государства, министры, представители оппозиции и т. п.). В информационном противоборстве задействованы и невоенные государственные структуры (в США это Государственный департамент, ЦРУ и др.). Для обозначения этих форм противоборства используются термины публичная дипломатия, тайные операции и т. п.

Информационное противоборство подразделяется на информационно-психологическое и информационно-техническое. В первом случае объектом воздействия/защиты являются психика личного состава Вооруженных Сил и населения противостоящих сторон, общественное сознание/мнение и системы его формирования, принятия государственных решений. В информационно-психологическом противоборстве, с одной стороны, необходимо защищать принятие собственных политических решений и формировать общественное мнение. Так, например, если в 1998 г. только 10 % американцев поддерживали войну США против Ирака, то в 1999 г., когда Хусейна стали сравнивать с Гитлером, – 88 %. С другой стороны, надо искать способы воздействия на оппонентов, – в частности, заставить лидера и элиту противоположной стороны действовать в соответствии со своими целями. Эффективным приемом является введение ее в стрессовое состояние. Особую роль играет обещание личной неприкосновенности представителям элиты страны при сдаче государственных интересов (С. Милошевич попался на этом).

В информационно-техническом противоборстве главными объектами воздействия и защиты являются информационно-технические системы (системы связи, компьютерные сети и т. д.), а также система передачи данных, перехват и дешифровка информации, система защиты информации, радиоэлектронная борьба.

Информационно-психологические войны проводятся в различных сферах – политической (выборы в Украине, Грузии были операциями по приведению к власти прозападных и наднациональных сил), дипломатической (например, укажем на действия Виталия Чуркина в ООН в связи с грузинскими событиями в августе 2008 г. и в контексте событий на Украине в 2014 г., деятельность Сергея Лаврова в сирийском конфликте), финансово-экономической (отметим борьбу за сохранение доллара в качестве главной мировой валюты, экономические санкции против России), военной (в августе 2008 г. телезрителям на Западе показывается разрушенный Цхинвал после грузинской агрессии, но сообщается, что это уничтоженный российскими бомбами г. Гори). Информационной войной является также и «выкачка мозгов» из страны.

И. Н. Панарин подчеркивает важность «информационного щита» в виде Федерального законодательства, доктрины об информационной безопасности, защиты информационного пространства правовыми, организационными и техническими средствами. Но наш щит слабее американского, отмечает он, в частности, по причине либеральной политики массмедиа, оказывающей антигосударственные информационные влияния. Россия, к тому же, в отличие от США не имеет глобального телевидения (типа CNN), дающего возможность информационно-психологического воздействия в любой точке мира. Отечественный телеканал Russia Today хотя и набирает, как уже было отмечено, силу, но пока несопоставим с возможностями стран «коллективного Запада».

Определение информационно-психологической войны близко к термину «пропаганда», имеющему свою специфику. Он был введен Папой Римским в 1622 г., когда в связи с потерями католиков в 30-летней войне была создана Конгрегация пропаганды веры. Первая Мировая война породила специальные подразделения для ведения пропаганды в войсках. Гарольд Лассуэл в своей книге впервые заявил о том, что пропаганда является особым видом оружия (Лассуэл, 1929).

Информационно-психологические войны используют «оружие семантического фактора»: человек любую воспринятую информацию автоматически ассоциирует с элементами своего жизненного опыта (семантическая память), и результат этого когнитивного процесса передается в сознание[5 - И. С. Смирнов указывает, что у ребенка семантический фактор может не иметь психосемантических ассоциатов, и воспринятая информация становится психосемантическим ядром для будущих ассоциаций (импринтинг). После импринтинга любая воспринятая информация уже является семантической, поскольку наличествующий опыт приводит к установлению связей между психосемантическим эквивалентом этой информации и какими-либо элементами субъективного опыта (Смирнов, 2003, с. 68). Этот механизм объясняет сугубо отрицательное воздействие манипуляций на детей.] (Смирнов, 2003).

Из сказанного ясно, что перед политической и социальной психологией стоят большие и неотложные задачи. Исследователи должны прежде всего видеть, что информационно-психологическое оружие используется против «исторической России», достижений ее народа, суверенитета страны. Это признают сегодня даже отечественные либералы (достаточно познакомиться с форумами во «всемирной паутине»). Но исследователю психологической войны следует также ясно понимать, что ее ведение подается изощренно, лицемерно и демагогически. Декларируется, что война ведется против политического режима страны ради демократии, свобод и прав человека (ибо граждане Российской Федерации – жертвы несвободы и коррупции). О геополитических целях уничтожения реально суверенной России как независимого субъекта мировой политики, естественно, не сообщается. Необходимо оперировать знаниями о том, что в 1980–1990-е годы в СССР/РФ западные спецслужбы конструировали разжигание ненависти к России и русским в союзных республиках. Сегодня можно говорить об усилении глобальной русофобии средствами информационно-психологических воздействий на население планеты. Истоки русофобии – в подсознательных социальных установках и стереотипах людей. Это очень глубокий слой сфер коллективного неосознаваемого на Западе и у носителей прозападного сознания. Поэтому исследователи должны осознавать, что апелляцией к здравому смыслу и разоблачением аморальности не победить подобных установок. Контрманипулятивные ресурсы противостояния русофобии надо искать в «глубинной социальной психологии».

Заказчиками информационно-психологических операций являются различные национальные и транснациональные субъекты политической, идеологической, экономической и др. активности. СМИиК всегда работают на тех, кто их содержит. Поскольку, например, телевизионная информация прямо или косвенно продвигает в сознание людей те или иные идеи, субъекты информационно-психологического воздействия, как правило, выступают заказчиками/ спонсорами телепередач (а могут быть и владельцами телевизионных каналов). Заказ исполняется через правительственные и неправительственные организации, например, различные «благотворительные» фонды, имеющие свои каналы в СМИиК.

Об истории вопроса и дефинициях

Применение информационно-психологического оружия имеет долгую историю: слухи, дезинформация, искажение и подмена фактов практиковались всегда. В информационных атаках и по сей день используются, в частности, некоторые положения древних китайских военных трактатов. Например, полководец и философ Сунь Цзы (IV в. до н. э.) советовал разлагать все хорошее в стране противника, вовлекать его элиту в преступные деяния для подрыва ее престижа, разжигать социальные конфликты, быть щедрым на покупку информации и сообщников.

История показывает, что в военное время психологическая война успешно дезориентировала и деморализовывала противника. В мирное же время она используется как для организации властных структур внутри страны, так и для влияния одних государств на другие[6 - В качестве исторических примеров информационной войны против России укажем на следующие (Беляев, 2015). Известно некое «Завещание Петра Великого», оправдывающее вторжение Наполеона в нашу страну. В этой фальшивке провозглашались «воинственные цели» России по покорению мира. Также и в начале XX в., перед революцией, активно тиражировались сплетни о Распутине, в СМИ создавалась атмосфера ненависти к высшей власти в государстве. Во власти были свои агенты влияния; видные деятели как царского, так и Временного правительства являлись масонами.]. И надо учитывать, что временные и пространственные возможности информационных войн изменились в огромной степени – глобальная информационная среда позволяет мгновенно распространять информацию, обеспечивая нужные атаки на противника, желаемые реакции на события и т. п.

Термин «информационная война» ввел главный организатор психологической войны против СССР, уже упомянутый нами Ален Даллас. Под данным термином понимались разведывательные и диверсионные действия по подрыву тыла противника. В указанной работе есть много интересного о тайных переговорах между США/Великобританией и Гиммлером в Швейцарии.

Надо отметить, что Запад был успешен в информационно-психологических войнах. Самыми эффективными операциями во времена «холодной войны» можно назвать Карибский кризис, блеф со «Звездными войнами» (профинансировавшие американские ВПК/армию), обвал мировых цен на нефть.

Понятие «психологическая война» оформилось к концу 1940-х годов в связи с «холодной войной». Психологическая война в 1950-х годах определялась как планомерное ведение пропаганды, главная цель которой заключается в том, чтобы влиять на взгляды, настроения, ориентацию и поведение войск и населения противника, населения нейтральных и союзных стран с целью содействия осуществлению государственных задач. В 1959 г. уже появились структуры управления/командования психологической войной (см. ниже материал А. А. Смирнова). П. Лайнбарджер (Лайнбарджер, 1962), одним из первых использовавший данный термин, рассматривает его содержание в широком смысле как использование основ психологии в военном деле и в узком – как использование пропаганды в вооруженной борьбе с одновременным ведением боевых действий, которые дополняют пропаганду.

Одним из авторов термина «холодная война», необходимого для раскрытия всей палитры информационно-психологических войн, был Уолтер Липпманн (его серия статей по данной теме была издана в 1947 г.). «Холодная война» понималась как специфический механизм управления длительной международной конфликтной ситуацией. «Холодная война» предполагает информационно-психологическое воздействие на страну, в результате которого разрушаются ее историческая память, символы, духовно-мировоззренческие смыслы, и страна, как показал трагический опыт разрушения СССР, «сдается без физического боя». В ходе же «холодной фазы» противостояния предполагается структура международных отношений с обозначением линий, которые нельзя переступать, и существуют средства коммуникации, позволяющие противникам вести переговоры. К теме «холодной войны» мы будем обращаться в других главах монографии.

В отечественной литературе советского периода информационно-психологическая война с 1960-х годов трактовалось как комплексная форма подрывной деятельности империалистического государства, включающая разведывательные, пропагандистские, дипломатические, военные мероприятия, направленные на подрыв политической власти, морально-психологического состояния населения и вооруженных сил их политических противников, изменение их внутренней и внешней политики. Это было частью идеологической борьбы. Д. А. Волкогонов, например, говорит об идеологических диверсиях, под которыми он понимал конкретную акцию, направленную против общественного сознания граждан социалистических стран с целью изменения в нем жизненных установок (Волкогонов, 1984). Такие диверсии осуществляются, по его мнению, как в теоретической плоскости (искажение марксизма-ленинизма, фальсификация исторических концепций, извращение принципов права, этики и др.), так и в психологической (муссирование заявлений социальных отщепенцев, фабрикация политических фальшивок, популяризация антисоветских сборищ и т. п.). Иными словами, история изучения информационно-психологической войны проходила в СССР в рамках идеологического противоборства; данный вопрос хорошо представлен, в частности, в книге В. А. Лисичкина и Л. А. Шелепина (Лисичкин, Шелепин, 1999). Отметим также диссертационную работу А. Ф. Бобикова, который одним из первых официально использовал в ней данное понятие (Бобиков, 1966).

В 1995 г. в российских СМИиК и научных кругах начинаются дебаты на тему информационных войн. Это интересный факт, ибо большинство экспертов продолжали пребывать в эйфории от сближения с Западом. И отрадно, что в те годы были люди, которые понимали, что «холодная война» не прекращалась и что на Западе психологическое оружие продолжало оттачиваться. Например, в США в 1998 г. появляется документ, посвященный опыту проведения операции «Буря в пустыне».

Анализ понятийного аппарата информационно-психологической войны дает А. А. Смирнов (Смирнов, 2013). Термин «Information Warfare» можно перевести и как «информационная война», и как «информационное противоборство». В дальнейшем у многих авторов появился термин «информационные операции» – «спланированные операции по передаче определенной информации иностранной аудитории с целью оказания влияния на эмоции, мотивы, целеполагание людей и в конечном итоге на поведение иностранных правительств, организаций, социальных групп. В американской доктрине информационной войны выделяются различные категории информационно-психологических операций. Например, это операции против структур государственного управления и/или военного командования; операции по деморализации личного состава вооруженных сил; организация влияния на культуру страны. В конце 2000-х годов появился термин «операции информационной поддержки военных действий».

Понятие «психологическая операция» в своих работах широко применяет В. А. Соснин (Соснин, 2014). Он подчеркивает спланированное использование СМИиК для воздействия на социальные установки и поведение людей. Речь идет о политических, военных и идеологических действиях (тактического или стратегического плана), направленных на сознание потенциального противника с целью вызвать у него желаемое поведение, эмоции и установки. Подобные психологические операции проводятся во время войны или на потенциальном театре военных действий. Психологические операции в военное время в основном использовались на тактическом уровне (но как компонент стратегического плана). Они должны были предшествовать формам применения силы, сопровождать их и следовать после них, т. е. быть интегральным компонентом общего стратегического плана.

А. А. Смирнов отмечает, что в США информационная война в официальных документах предстает как противоборство двух или более государств в информационном пространстве с целью нанесения ущерба критически важным информационным системам, процессам, ресурсам, структурам, подрыва политической, экономической и социальной систем, массированной психологической обработки населения для дестабилизации общества и государства, а также принуждения государства к принятию решений в интересах противоборствующей стороны.

Направлениями информационных войн в официальных документах США выступают радиоэлектронная борьба, психологические операции, сетевые операции, оперативная маскировка, обеспечение собственной безопасности.

Основными целями информационно-психологической войны, согласно А. А. Смирнову, выступают: а) обеспечение принятия решений и совершения действий объектами воздействия, отвечающих интересам субъекта ведения информационно-психологической войны; б) подрыв легитимности политической власти, международного авторитета атакуемой страны; в) дестабилизация ситуации в стране, провоцирование политических протестов, социальных конфликтов; г) провоцирование возникновения и развития иных негативных социальных явлений в стране, способствующих снижению ее жизнестойкости; д) подрыв морально-психологического состояния населения страны; е) подрыв обороноспособности государства, включая боеспособность вооруженных сил; ж) содействие самоуничтожению объекта воздействия или причинения им себе вреда; з) изменение социально-культурной идентичности населения страны, национальных ценностей и устоев.

А. А. Смирнов называет также следующие основные сферы ведения информационно-психологической войны:

1. Психологические операции военного назначения, воздействующие на политическое и военное руководство страны, личный состав вооруженных сил и гражданское население. Осуществляются в угрожаемый период или во время вооруженного конфликта в целях деморализации противника, принятия ошибочных решений руководством страны и пр. Проводятся спецподразделениями вооруженных сил при поддержке гражданских внешнеполитических ведомств.

2. Публичная дипломатия – совокупность методов информационного влияния на общественное мнение зарубежных государств и международного сообщества в целях реализации политических, дипломатических и военных задач. В качестве основных задач выступают: а) улучшение международного имиджа страны; б) влияние на элиту зарубежных стран; в) улучшение экономического и инвестиционного климата для национального (и связанного со своей страной транснационального) бизнеса в зарубежных странах.

3. Внешнеполитическая пропаганда – распространение идей для формирования у масс определенного мировоззрения, системы социальных представлений. Пропаганда может быть рассмотрена и как форма влияния на зарубежную аудиторию, и как воздействие на собственное население в целях дискредитации иностранного государства[7 - Комментируя позиции (2) и (3), укажем, что в этих сферах ведения информационной войны присутствуют положительные моменты. А. А. Смирнов, очевидно, выделяет данные сферы с точки зрения возможностей информационно-психологических влияний. Элементы «войны» лишь включены в более широкий контекст межгосударственного взаимодействия.].

4. Тайные психологические операции специального назначения, проводимые в целях вмешательства во внутренние дела другого государства для дестабилизации обстановки в нем, провокации социальных конфликтов, протестных выступлений, а также для оказания воздействия на культуру и ценностно-нормативную систему общества. Их можно подразделить на тактические подрывные операции (психологические диверсии) и стратегические операции. Основную роль в их проведении играют спецслужбы. В реализацию подобных операций активно вовлечены лица, группы людей, общественные институты, являющиеся гражданами государства, которые были завербованы или участвуют в психологических операциях добровольно (агентура влияния, или «пятая колонна»).

Говоря о современных информационно-психологических войнах, укажем и на введенное С. Е. Кургиняном понятие организационной войны, которая понимается как влияние атакующего субъекта на мотивацию организационных решений противника во всех частях его социально-государственной системы (Кургинян, 2007). Иными словами, речь идет о формах организации деструктивных информационно-психологических воздействий на государство-противника.

О некоторых других свойствах информационно-психологического оружия

Информационно-психологическое оружие широко применяется и на уровне крупных корпораций. Например, оно используется для сокрытия целей определенных групп и людей в крупном бизнесе, в финансовой сфере.

Важное положение теории информационно-психологической войны заключается в том, что внешние информационно-психологические воздействия работают через внутреннюю поддержку навязываемых извне идей, программ и т. п. со стороны тех, кого обычно называют «пятой колонной». Мы видели это явление в нашей стране в течение 30 последних лет, когда массмедиа фактически управлялись из-за границы через внутренние каналы влияния. Российские СМИиК долго не могли преодолеть достаточно выраженной тенденции 1990-х годов к созданию пронизанной американскими оценками системы представлений о мире.

Важным элементом теоретической основы информационно-психологической войны является концепция Антонио Грамши (Грамши, 1957). Изменения в обществе вызваны незаметным влиянием на системы представлений человека о мире, о добре, разрушением символов, социальных традиций и пр. «Культурное ядро» общества «мягко» разрушается организованными информационными потоками. Любое государство держится на неуловимом консенсусе, неформальном единодушии – «согласии». Иерархия социальных представлений внутри государства описывается термином «гегемония», обозначающим управление, которое не осознается людьми. Наличие гегемонии не декларируется, открыто не провозглашается, не фиксируется в законах. Гегемония как бы подразумевается, но с ней считаются. Согласие общества в этом случае поддерживает превосходство в силе, влиянии какого-либо класса внутри общества. Революция же – это подрыв согласия внутри общества, слом гегемонии правящего класса. Если его гегемония оказалась несломленной, то революция не удалась. В попытке удержать согласие перед революцией правящие классы поднимают уровень насилия в государстве. Но это насилие и разрушает общественное согласие, и государство саморазрушается от сверхнасилия, неподкреплённого достаточным уровнем согласия.

Метод использования информационно-психологического оружия опирается на общие принципы разрушения любых систем. Это атака на целевое ядро, элементы и управляющие связи противника. К принципам информационно-психологической войны относятся: деформация целей и приоритетов в социальной системе (убедить людей в социальной полезности чего-то реально вредного для них – например, в приватизации в 1990-е годы); разрыв/переключение социальных связей; обострение противоречий (например, спонсирование революционной деятельности в России в период Первой мировой войны).

В качестве информационно-психологического оружия используется: а) подброс целей, кажущихся позитивными, но нереализуемых (примером является массовое заражение идеей евроинтеграции Украины) или деструктивных (например, вступление Российской Федерации в ВТО); б) «давление обстоятельствами», вынуждающими принимать неадекватные решения (югославские и ливийские события являются иллюстрациями); в) внедрение представлений, не позволяющих включить мобилизационные механизмы (в 1990-е годы активно насаждалось представление о том, что холодная война закончилась и люди на Западе теперь наши «друзья и партнеры»). Отметим, что эффективность информационно-психологической войны усиливается террористическими угрозами. Срабатывают даже ложные звонки в милицию о «заминированности» какого-либо объекта (усиливают тревогу у спецслужб и простых людей). В качестве информационно-психологического оружия могут быть использованы: влияние ассоциаций, упор на жалость, создание ложной дихотомии, обращение к гордости и тщеславию, нерелевантные доводы и аналогии, опора на авторитеты и др. (Д. Халперн, цит. по: Лебедев, 2014, с. 39).

Роль информационно-психологического оружия видна в августовской войне 2008 г., причем как в версии о том, что Саакашвили поддался на провокацию России, так и в варианте неверной трактовки им «сигналов из Вашингтона». Интересно, что в Грузии присутствовали ведущие мировые массмедиа, которые принято считать не только независимыми, но жестко конкурирующими между собой, но они «не заметили» бомбардировки Цхинвала. При контрнаступлении же российских войск в эфир стали даваться сюжеты о бомбежках мирных грузинских городов и сел, признанные, однако, впоследствии недостоверными. Ясно, что без организации специальной информационной компании (а это под силу лишь США либо транснациональному уровню влияния) подобное невозможно.